В течение трёх лет Мохов и Простаков собирали на сайте nebokakcofe.ru научные статьи зарубежных авторов на тему некросоциологии. Как пояснил Мохов TJ, некросоциологию как понятие ввёл российский учёный Леонид Ионин: «Чёткого понятия нет. Он просто писал о возможности изучения смерти, как отдельного объекта для социологии. Нам понравился термин: он очень подходит под то, что мы хотим двигать».
По словам Мохова, в жизни блога настал момент, когда он должен «вырасти из простого блога во что-то более серьёзное», а именно в журнал с оригинальным контентом.
Мохов считает, что такой журнал будет востребован в российском научном сообществе. Сейчас в России не выходит ни одного издания на эту тему, в то время как в Великобритании их существует пять.
16 июля основатели «Археологии русской смерти» запустили сбор денег на выпуск бумажной версии тиражом 250 экземпляров и объёмом 220 страниц. За первые шесть часов кампании на Planeta.ru им пожертвовали более 30 тысяч рублей из 50 тысяч, установленных в качестве цели проекта.
Журнал планируют издавать три раза в год. В нём будут публиковаться статьи, связанные с изучением смерти, кладбищ, похоронно-поминальной обрядности и других сфер некросоциологии.
TJ поговорил с Моховым об идее научного журнала о смерти.
Вы собираете деньги именно на печать первого номера или вообще на развитие издания?
Только на типографию. Вёрстку, иллюстрации и всё остальное нам делают бесплатно друзья. На второй номер будем уже пытаться получить грант или помощь от фонда, если всё не закроют нахер в стране.
Вообще второй этап — переделать сайт под электронное издание. А главный принцип у нас — самопальность. Этакий научный анархизм.
А что за фонды — есть кто-то на примете?
Не могу пока говорить, но переговоры я веду. Суммы небольшие — около 120-150 тысяч в год на издание, поэтому на разговор идут охотно. Просто надо показать, что мы можем и знаем, как делать. У нас есть «Последние 30» в резюме.
Как выпуск журнала позволит вам стать серьёзнее? Что поменяют 250 бумажных номеров, что не могут поменять страницы вашего сайта?
У нас сайт — это агрегатор. Это главное. То есть мы просто собираем статьи по Google Academy. Журнал — это оригинальный контент. Люди получат площадку для публикации своих работ — это своего рода площадка для формирования death studies в России.
Мне просто пишут на почту такое огромное количество уже признанных учёных, которые юзают блог как агрегатор. Потребность в журнале, как мне кажется, созрела уже.
Почему вы стали собирать death studies? Это как-то связано с вашим образованием?
С моим лично. Я пишу про кладбища, сейчас будет аспирантура с темой такой. Серёжа просто любит кладбища.
Стали собирать, потому что однажды гуляли по кладбищу и поняли, что хотим что-то почитать на эту тему, а где найти — не знаем. Искали в Google и по библиотекам. Потом появилась идея всё это просто объединить в блог.
Так как сайт делается своими руками, всё по десять раз слетало и ломалось. Но вроде как пока работает.
Гуляли по кладбищу — ОК, не буду спрашивать, как вас туда занесло!
Ну как — это интересное место вполне. Не вижу ничего в этом предосудительного.
Оригинальный контент будет про Россию?
В первом выпуске будет статья про Восточную Европу одна — от нашего друга, который занимается похоронной обрядностью албанцев.
А чем смерть в России отличается от других стран? Много вообще отличий?
Очень много. Я писать про это диссертацию буду как раз — в 20 веке кардинально трансформировался обряд. Миграция: оторванность от мест захоронения предков. ВОВ: уничтожены почти все кладбища в центральной части России. СССР вела политику по изменению вообще всей обрядности — свадьба, рождение и в том числе смерть.
Тело как участник похоронного обряда из него исчезло — сейчас тело увозится сразу в морг и выдаётся перед самым погребением. Нет больше чтения псалтыря, выставления крышки гроба и прощания дома и омовения тела. Отсюда упрощения обряда. Визуальная трансформация — братские могилы, могилы бандитов. Социальная стратификация переносится и на кладбища: есть хорошие и плохие места, престижные и не очень. Ну, могу долго рассказывать.
Журнал явно задумывается как немассовый. Как определить, что он успешен?
Научные журналы в принципе немассовые. Есть своя целевая аудитория, есть упоминания, есть ссылки и цитирование. Это и есть показатель.
Пытаюсь понять, кто его примерная аудитория.
Гуманитарные учёные, социологи и антропологи.
И как они узнают о журнале? Через научные круги просто?
Книжные магазины: в Москве — в «Циолковском» и «Фаланстере», в Казани — «Смена». Плюс рассылка на кафедры университетов.
Это ваше основное дело или скорее факультатив?
Я занимаюсь «Последними 30» как основным делом практически. Это просто второй проект,
такой больше академический.
Что такое «Последние 30» — образовательный, исторический медиапроект?
Исторический кросс-медиа проект, а не «образовательный» скорее.
А он на чьи деньги делается?
У нас нет денег. То есть фонд Бёлля даёт на пленку и на кое какие технические расходы, но это не покрывает вообще почти ничего. Фронтенд, всё вот это на энтузиазме делается.
Что думаете о смерти? Боитесь её? Что после неё будет, во что верите?
Боюсь, конечно. Смерть в России — это печальное дело, особенно в провинции зимой. Короткие похороны и такие же поминки: закопали в лёд и всё.
С религией у меня «всё сложно», но в загробный мир я не верую, увы.
Никита Лихачёв
Источник: TJ
Оригинальный заголовок: В России запустили сбор средств на выпуск научного журнала про смерть