Как сфера медиа влияет на науку, что может сделать научный журналист, чтобы быть более зрелым, и как пропаганда сказывается на научной журналистике? Об этом рассказал на III Форуме научных коммуникаторов России Микеле Катандзаро — журналист и лауреат премии European Science Writer of the Year.
В известном эссе Билла Джоя «Почему мы не нужны будущему», опубликованном в журнале «Wired», и книге Эрика Дрекслера «Машины создания» говорится о том, что нанотехнологии в конце концов все поглотят. Многие исследователи считают, что скоро люди перестанут существовать в физическом мире, а данные о них будут храниться на флешках. Это, конечно, преувеличение. При этом хайп, которым окружено развитие нанотехнологий, чаще всего устраивают сами ученые.
КАК ЖУРНАЛИСТИКА ВЛИЯЕТ НА НАУКУ
Общественность наивно воспринимает деятельность ученых и журналистов: одни изобретают что-то в своих лабораториях, другие перерабатывают это и рассказывают публике. Но на самом деле все сложнее и работает не только в одну сторону — часто то, что происходит в мире медиа, меняет научный мир.
К примеру, в 1998 году британский доктор Эндрю Уэйкфилд опубликовал статью о том, что прививки могут вызвать у детей аутизм. Из-за того, что работу напечатали во влиятельном журнале Lancet, она привела к снижению уровня вакцинации в Великобритании и других странах. А потом научный журналист-фрилансер Брайан Дир провел исследование и выяснил, что с той статьей все было не так просто. Оказалось, Уэйкфилд манипулировал данными, причем не обошлось без конфликта интересов. Это привело к тому, что журнал отозвал статью.
Еще одно исследование показало, что научные публикации, которые упоминались в New York Times, чаще цитировались в других специализированных журналах. Получается, распространение подобных работ зависит от издания, которое теоретически к научным не относится. Исследование подчеркивало, что большое количество цитирований объяснялось именно упоминанием статей в New York Times.
ПРОБЛЕМЫ В ОТНОШЕНИЯХ НАУКИ И ЖУРНАЛИСТИКИ
Взаимодействие этих отраслей кажется приятным: тут нет места выгоде, а объективность превыше всего. Чаще всего так и есть. Но нельзя забывать о личностных компонентах — машине пропаганды. Например, огромное влияние системы эмбарго на пресс-релизы. Исследование, проведенное в 98 году, выяснило, что статьи, которые печатались в семи крупнейших газетах мира, относились к публикациям в четырех крупнейших научных журналах (PMJ, Nature, Lancet и Science). По результатам проверки, 84 % этих публикаций журналисты написали по пресс-релизам, и только для 16 % из работ они нашли информацию сами.
Что же тут плохого? Институциональная коммуникация — это ведь хорошо. Да, но в ходе последующего изучения проанализировали127 пресс-релизов из девяти медицинских журналов. И оказалось, что в 23 % из них исследования ограничивали, а финансирование отрасли отметили только в 22 % исследований из 22 спонсируемых. Но пока институциональное общение формируется внутренними интересами, которые не сообщаются публике, а журналисты этого не замечают, возникают проблемы.
ПОЧЕМУ НАУЧНЫЕ УЧРЕЖДЕНИЯ СООБЩАЮТ НЕ ПОЛНОСТЬЮ ОБЪЕКТИВНУЮ КАРТИНУ?
Во многом — чтобы повысить уровень известности отдельных ученых: они ведь тоже конкурируют между собой. Пример, который иллюстрирует все эти факторы — история с проектом человеческого генома. Когда он только был запущен, многие знаменитые люди в том числе Нобелевские лауреаты, делали очень громкие заявления. Генри Джи, редактор Nature, вообще сказал, что благодаря изменениям генома мы сможем отращивать новые конечности. Прошло десять лет, и его редакторская колонка называется «Все еще впереди». Люди слишком увлеклись, и это привело к эксцессам. А причина подобной пропаганды проекта в том, что его цена велика.
ПОЧЕМУ ЖУРНАЛИСТЫ ВЕДУТСЯ НА ПОДОБНУЮ ПРОПАГАНДУ?
Весь сектор медиа переживает кризис. Из-за этого многие журналисты остались без работы, количество заданий увеличилось. А тут отлично написанные пресс-релизы, которые можно немного переработать и опубликовать. Есть и профессиональный кризис: СМИ теперь руководят, как обувной фабрикой, не считаясь с демократическими принципами.
Научная журналистика по природе склонна к отсутствию критического взгляда на происходящее. Даже Уильяма Лоуренса, первого научного журналиста, который получил Пулитцеровскую премию, спонсировало военное ведомство США. Все это знали, но никто ничего не сделал.
ЧТО МОЖЕТ СДЕЛАТЬ НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛИСТ, ЧТОБЫ РАБОТАТЬ ПРОФЕССИОНАЛЬНЕЕ С НАУЧНЫМИ ТЕМАМИ?
1. Журналистика сотрудничества. Во время кризиса в 2009 году многие ученые уезжали из Испании. А правительство говорило, что количество людей не уменьшается, потому что приезжают новые, и, вообще, все дело не в кризисе. Такое объяснение удивило — данных не было. Мы с группой научных журналистов отправили опросник испанским ученым и за две недели получили 400 ответов. Выяснилось, что те, кто уехал, не могут вернуться как раз из-за кризиса;
2. Дата-журналистика. Мы создали портал, в который загрузили публикации ученых, и выяснили, что в год кризиса ученых, покинувших Испанию, было больше, чем тех, кто приехал;
3. Нарративная журналистика. Получилось создать большой рассказ из историй ученых, которые уехали;
4. Сенсорная журналистика. Карты, на которых показывается, например, распространение радиации, наглядны и эффективны;
5. Геймификация. Рассказ историй через интерактивные игры. На основе новостей о том, что при доставке еды в Африку 30 % продуктов пропадает, создали игру. Она выглядит как чат с обычной африканской семьей, чье выживание зависит от вас.
Анастасия Филиппова
Источник: ЖУРНАЛИСТ