Журналист ИА «Татар-информ» Рузиля Мухаметова поговорила с Рустамом Галиуллиным о татарской литературе, Союзе писателей, драматургии. Безусловно, много было сказано о журнале «Казан утлары» и его главных авторах — татарских писателях.
К слову, на данный момент тираж литературно-художественного журнала «Казан утлары» составляет 7000 экземпляров. Ежедневно в среднем 1600 уникальных пользователей заходят в аккаунт журнала в социальных сетях, среднее количество просмотров — 5 тысяч.
- Рустам, начнем нашу беседу с разговора о журнале «Казан утлары» или о татарской литературе в целом?
- Давайте с «Казан утлары».
- Журнал является показателем нынешней татарской литературы?
- Наверное, это действительно так. Наши писатели — и члены Союза писателей Татарстана, и не состоящие в рядах Союза — считают показателем уровня, если их произведения увидели свет в журнале «Казан утлары». Мы постоянно на связи с ними. Есть авторы, которые более ожидаемы читателями, так скажем, работающие сегодня в полную силу…
- Сколько таких?
- …
- Десять, двадцать, тридцать, пятьдесят…
- Их и не может быть много. Давайте мы скажем, что у нас есть порядка двадцати активных авторов, и пусть каждый посчитает себя в их числе. Главные редакторы, работавшие до меня, называют примерно ту же цифру. Благодаря этим авторам формируется журнал.
- И когда они приносят свои творения, главный редактор радуется, верно?
- Портфель нашего журнала сейчас достаточно богат. Если отбросить в сторону вопрос качества, то материала хватит примерно на два-три года. Может, и на больше. А иногда в руки попадает такой рассказ… Представьте себе: вбегает в кабинет 70-летний Камиль Каримов (заведующий отделом прозы журнала. — Авт.). Рот до ушей, от радости чуть ли не прыгает. Потому что пришел рассказ от неизвестного автора. «Хорошо пишет, чертяга», — говорит Камиль абый. Такое произведение может идти в журнал без очереди. Мы вместе собираемся и обсуждаем. Один из номеров журнала я оценил как «слабовато». Потому подумал и решил, что такие номера для сравнения тоже нужны, не каждый же раз курице нести золотые яйца. Оказалось, что именно этот номер люди читали, передавая из рук в руки. Нам пишут письма, библиотекари отправляют нам фотографии журналов, зачитанных до дыр.
- Кто ваша основная аудитория?
- Согласно анализу в социальных сетях, основные читатели — это женщины 45 лет. А женская тема всегда отличается от мужской. Если что-то выходит для них, увеличиваются и просмотры, и число читателей. Попало в наши руки произведение автора Равили Шайдуллиной-Мурат. Камиль абый Каримов и Айсылу Имамиева его красиво отредактировали, обработали, и роман был опубликован в прошлом году. Читателям понравился. Я же ожидал услышать недовольство писателей старшего поколения, думал, они скажут, зачем отдаю в журнале под это так много места. При корректуре журнала своими руками написал примечание: «Вторая книга выйдет в следующем году». В этом году читатели просят вторую часть, некоторые говорят, что подписались на наше издание только ради романа. Автор уже доработала вторую часть, мы опубликовали в 11-м и 12-м номерах журнала. Как редкое явление в истории «Казан утлары», продолжение выйдет в первом номере следующего года — хотим позвать за собой подписчиков и на следующий год.
В данный момент бесполезно ходить по школам, упрашивая подписаться на журнал, наоборот, можно вызвать обратную реакцию. Мое выступление может не понравиться даже тем, кто до этого хотел подписаться. Поэтому — содержание, и только содержание!
- Каково соотношение массовой и серьезной, «высокой» литературы?
- Грань между ними постепенно стирается. Сейчас трудно угадать, какая литература относится к массовой, а какая — к «высокой». Скажем, много отзывов получили по произведению Гузель Галлям, в 9-10-м номерах журнала мы впервые опубликовали у себя этого автора. Народ зачитывал журнал до дыр. Старшему поколению, нашим бабушкам, особенно полюбился башкирский писатель Айгиз Баймухаметов. Они звонят в редакцию, благодарят. Я и к ним прислушиваюсь. Не скажу, что иду на поводу, но они наши читатели. У нас есть литературоведы, критики — Дания Загидуллина, Талгат Галиуллин, Рифа Рахман, Миляуша Хабутдинова, Рамиль Ханнанов. Им, например, интересен роман про Ильяса Алкина писателя Ркаиля Зайдуллы. Я пришел к такому выводу: сохраняя высокий уровень журнала, нужно уделять внимание произведениям, которые интересны читателю. Над качеством мы работаем, редактируем.
Прозу читают больше — всегда так было. Поэзия кому по душе, кому не очень…
Пишет ли стихи женатый прозаик?
- Не кажется ли вам, что внимание к поэзии чуть угасло?
- Конечно нет. Кажется, даже наоборот. Я ведь сам не поэт, я прозаик, поэтому эту часть кухни я полностью передал в руки Фирузы апа Жамалетдиновой. Советуюсь с Равилем ага Файзуллиным, он как человек, долгие годы руководивший нашим журналом, всегда скажет свое слово. Поэзию читаю, но…
- Вообще не пишешь стихов? Даже для себя?
- В 2018 году меня пригласили на встречу в родную школу. Когда меня спросили, когда я начал писать, ответил, что с 16 лет. В университете я как-то стал участником беседы о детской прозе, увидел, как пишут другие, сказал себе: «Я что, не смогу написать такое?» и стал писать рассказы для детей. Они выходили в газете «Сабантуй». После встречи дома мама дала мне две тетради со словами: «Вот, сынок, твои стихи, написанные в восемь лет». А я про них как-то и забыл. Оказывается, начинал я с поэзии.
- Сейчас не пишешь? Даже в состоянии влюбленности?..
- Ну это бывает. Но я никогда и нигде их не печатал. У нас есть очень талантливые поэты…
- То есть при виде красивой девушки в душе появляется стихотворение?
- Так я ж женатый…
- А после женитьбы стихи не пишутся?
- В журнале «Идел» вышли такие строки Рифата Саляха «Син гафу ит мине, мин өйләнәм һәм гап-гади тормыш башлана» («Ты прости меня, я женюсь, и начинается самая обычная жизнь»). В 8-9 лет у меня получались довольно-таки складные стихи, может быть, продолжи я работать в этом направлении, уже стал бы каким-нибудь поэтом средней руки.
- Коль мы заговорили о поэзии, скажи, есть ли будущее у такого жанра, как поэма? Жанр был очень популярен раньше, во времена Ильдара Юзеева.
- В те годы писать поэмы было показателем определенного уровня. В последние годы, соглашусь, внимания к жанру поэмы стало меньше. Но в нашем журнале выходят стихотворные произведения широкого плана — поэмы, посвященные истории или определенной исторической личности. Опубликовали стихотворение Мухаммета Мирзы о Мухтаре Мутине, поэму Рената Хариса, объемное произведение Ляиса Зулькарная. Вышел цикл стихов Рузаля Мухаметшина. Стихотворения читаются, когда это совпадает с твоим душевным состоянием. Я, по правде говоря, люблю слушать стихотворения в прочтении самих авторов. Сейчас мы все больше движемся к такой форме: своим голосом, интонацией поэты добавляют в свои творения новые оттенки.
- Ты отдельно выделил читателей прозы — это женщины 45 лет, а кто читает поэмы?
- Да, большинству читателей нужны такие произведения, чтобы впитывалось сразу после прочтения. Но в нашей литературе никто из талантливых не лишний. Поэму Ляиса Зулькарная «Нугай йорты. Садактагы ун кыйсса» очень хвалили Радиф Гаташ, Ркаиль Зайдулла, Газинур Мурат. Такого рода произведения — это своего рода высота, украшение литературы. Для литературоведов там материала на целую монографию. Кто-то, наоборот, высказал критику: «У тебя что, тираж вырос, решил немного уменьшить?» Мнения, отзывы — это такой барометр. Работая над очередным номером, ты думаешь: что скажет Ркаиль Зайдулла, как оценит Дания Фатиховна? Даже думаешь, что напишет Рузиля Мухаметова. Это нормальное явление.
- После выхода номера начинают звонить писатели. Кто-то говорит, что номер не удался, кому-то все нравится. Всех слушаешь — и стараешься идти своей дорогой. Порой настроение и отзыв напрямую зависит от того, напечатали самого автора мнения или нет.
Кто стучится в редакцию через «заднюю дверь»?
- Часто поднимается вопрос редактирования произведений авторов. Действительно так много плохих, некачественных творений?
- Работы у редакторов прибавляется из года в год. Иногда мы возвращаем рукописи. Я даже намеревался открыть в журнале рубрику «Көфер почмагы» и даже был готов к этому — например, взять страницу из произведения и напечатать в первозданном виде. Но так мы могли отпугнуть читателя. А с другой стороны, это был бы ответ на вопрос: чем там занимаются редакторы? Честно сказать, сегодня у редакторов отделов, заместителя Вакифа Нуриева и ответсекретаря Ландыш Абударовой очень много работы по правке.
- Но мы должны давать качественную продукцию. Сотрудники журнала получают за это деньги. Для того чтобы понять, как пишут авторы, у нас есть социальные сети. Считаю, пусть журнал остается неким островком. Пусть будут правильные предложения, качественный язык. Меня могут счесть консерватором — пусть, я остаюсь при своем мнении.
- Как ты относишься к тем, кто рвется в редакцию журнала через «заднюю дверь»?
- Хорошему автору я бы сам носил домой гостинцы…
- С этим не поспоришь. Но некоторые авторы, дабы опубликоваться в журнале, готовы использовать разные методы. Разве нет?
- Я должен издавать хороший журнал. Содержание — превыше всего.
- Мы сами свидетели, как литературные премии раздаются через «заднюю дверь»…
- Значит, те, кто выдает премии, поощряют такие взаимоотношения.
- И тебе не звонят уважаемые писатели или «большие дяди», не просят кого-то принять, кого-то напечатать?
- Если бы этот вопрос вы мне задали немного раньше, я бы ответил, что такого еще ни разу не было. Но совсем недавно один из уважаемых писателей из Челнов позвонил руководству, пожаловался, что его не печатают. «Почему не печатаете?» — спрашивают меня. Пришлось объяснить. Хотя автор один из самых публикуемых.
Одно время в журнале постоянно выходили произведения одних и тех же авторов. Сейчас мы открыли двери для новых имен. Меняются поколения. Очень хорошо, что у нас есть активные авторы старше 80 лет. Мы восхищаемся, преклоняемся. Рабит Батулла, Марат Амирхан, Лирон Хамидуллин, Талгат Галиуллин очень активны. Крепкого им здоровья! Но и среднее поколение, молодые так же должны быть активны. У нас мало 50-летних. Из активно пишущих есть Марат Кабиров, Айгуль Ахметгалиева, и они любимы читателями. После них уже идут молодые…
- Ты согласен с мнением, что многие писатели безграмотны, или ты противник данного мнения?
- Уровень мастерства писателя виден в его произведении. Если 40-50 процентов предложенных нам произведений возвращаются авторам, это либо от повторения, либо от неграмотности, наверное. А еще есть плагиат. Образованный человек может пойти на это со знанием дела: он прочитал какое-либо произведение мировой литературы и перенес его к нам. Замечал такое не раз. Это очень плохо! Кто-то пишет произведение и даже не догадывается, что подобное уже есть в литературе.
Скажем, чтобы написать роман о любви, не нужно быть очень образованным. Если у тебя есть чувственные и жизненные переживания, а вдобавок еще и талант от Всевышнего, можно создать прекрасную вещь. Произведение могут прочитать сотни тысяч людей.
В университете нам преподавали теорию литературы. Если взять роман и просмотреть начало и конец, можно понять его структуру. Кто-то может и не знать теорию. Он завлекает читателя сюжетом, описываемыми событиями.
В целом писатель предстает перед нами как человек, спокойно пишущий на белой бумаге за большим столом. А кто-то еще и высказывает мысль. Этот еще и общественный деятель. Такое под силу не каждому. Сегодня нам не хватает именно таких личностей. Для того чтобы высказывать мысли, нужны знания и опыт.
Кто больше пишет на тему «обнаженки»?
- Исходя из твоих наблюдений, хотелось бы затронуть еще одну тему — этика и нравственность в литературе. Как в татарской литературе обстоят дела с изображением эротики?
- У нас ее немало…
- Как вы определяете грань, когда даете эти произведения в журнал?
- Опыт в данном вопросе у меня все же имеется. Тогда я работал в журнале «Идел», нужно было пристроить на работу двух человек, и, дабы освободить для них место, в русском варианте журнала «нашли» словосочетание «голая баба» и в связи с этим фактом приказали уволить Галину Зайнуллину и Наиля Ишмухамметова. Но уволить их и остаться самому я для себя решил нравственно неприемлемым и ушел вместе с ними. Это был первый мой жизненный опыт. В этом году возникла проблема с произведением Рузаля Мухаметшина. Там уже была проблема алкоголизма. Здесь произведение заканчивается тем, что герой трезвеет и находит себя. Как люди опытные, в журнальном варианте мы даже вырезали некоторые моменты.
Что касается темы обнажения, у нас есть очень интересные произведения. Камиль абый Каримов их даже коллекционирует. У одной уважаемой поэтессы есть рассказ, где она очень откровенно описывает интимные подробности… В данном вопросе наши мнения с Камилем абый Каримовым порой не совпадают. Он считает, что эту тему можно дозированно допускать в печать. В 90-е годы тема, кстати, была распространенной.
Но такие произведения к нам до сих пор поступают. Пуская в публикацию, мы их сокращаем, а интимные моменты описываем в нескольких словах, как бы намекая, красивым литературным языком. Пока я здесь работаю, в «Казан утлары» такого не будет. Потому что я вырос в семье муллы — в 90-х годах дедушка был первым имамом села. А еще я сын учителя: значит, нравственное воспитание осталось во мне навсегда.
- Камиль абый смелее тебя, так получается?
- Да, они смелее. Но если такие явления выйдут на передний план, это лишит нашу литературу нравственности. Мастера пера должны уметь красиво и намеками сказать об интимном моменте. Безусловно, это жизнь, а литература — это зеркало жизни. В романе Равили Шайдуллиной-Мурат тоже насилуют девушку, но она сумела мастерски сказать об этом, не нарушая этики. А в архиве полно произведений, где авторы описывают все в тончайших подробностях.
- Такие произведения могут повысить тираж?
- Не думаю. Наоборот, это может оттолкнуть. Тираж «Казан утлары» стабилен. А те, кому нужны такие произведения, они не читают наш журнал — либо смотрят специальные фильмы, либо читают журналы и литературу. Как я уже говорил, наш журнал — это своего рода островок.
- Главный цензор журнала — сам Рустам Галиуллин?
- Да. Так и напишите — так будет вернее. Иногда я могу вычеркнуть что-то, даже если это одобрил Камиль абый. Самое интересное — такие темы чаще затрагивают писатели старшего поколения. Не хочу называть имен. У молодых и писателей среднего поколения такого не встретишь. Старшее поколение, вероятно, пытается таким образом не отставать от молодежи. Думают ли они, что этим покажутся современнее?.. Я вам тут начал раскрывать секреты редакционной кухни.
Литературное реалити-шоу — мечта?
- В русской литературе есть такое явление, как литературные курсы. В Казани, например, подобные курсы ведет Радмила Хакова. Это коммерческий проект. В татарской литературе такого никогда не было. А нужно ли? Можно ли научить писать?
- Я не считаю это чем-то неправильным. Есть лаборатории и для драматургов, были лаборатории для авторов песен. Я на протяжении шести дней участвовал в литературном конкурсе «Глаголица»: дается тема, потом написанное сразу же анализируется и проводится мастер-класс. В свое время мы начинали проект с покойным Робертом абый Миннуллиным. Царствие ему небесное. Посмотрел список получателей Гран-при. Миляуша Гафурова, Алина Хабибуллина, Чулпан Хазиева, Рафида Галимжановы и сегодня активно пишут. Значит, мы вручили премии неслучайным людям.
- Нам не хватает мастер-классов для писателей. Мы даже хотели реализовать такую задумку в журнале «Казан утлары». В формате реалити-шоу — поехать в какое-нибудь село, куда-нибудь в незнакомую местность… Мечта еще живет.
- Татары готовы заплатить за такие знания?
- Сомнения есть, конечно. Не думаю, что желающих будет очень много.
- А в чем причина? Жадность? Или же люди боятся, что их вложения не окупятся?
- Наверное, и то и другое.
- Кто бы мог реализовать такой проект?
- Я бы ответил, что Роберт абый Миннуллин. К его творчеству можно относиться по-разному, но у него было свое место. Я побывал с ним в Башкортостане. В своем родном селе он организовал поэтический Сабантуй. Обралось около 3 тысяч человек. На протяжении трех-четырех часов он читал стихи, люди сидели, боясь пошевелиться. Вставали в очередь, чтобы потрогать его руками.
- Понимаю: у нас ведь кроме Роберта Миннуллина и нет другого татарского поэта, способного привлечь массы.
- У него была большая миссия. Я вижу таким писателя Марата Кабирова, хоть он и не займет место Роберта абый. Ему пришло время подняться как личности, но пока он юношей ходит в сторонке.
А что касается литературных занятий, может быть, в Союзе писателей этим вопросом заинтересуются. Мы в ожидании съезда, и если председателем изберут писателя с передовыми взглядами, кто знает, может, он и возьмется за это дело.
- В свое время писатели обучались в литературных институтах. В советском обществе для них создавались условия для передвижения. Сейчас у вас нет таких возможностей.
- Общение — это очень хорошо. В 2011 году нас с Рузалем отправляли в Переделкино. Переделкино — это ведь бренд.
- Да, я читала об этом в той самой нашумевшей книге Рузаля Мухаметшина…
- Мы прожили там где-то десять дней. Проводились мастер-классы: я как прозаик, а Рузаль как поэт. Рузаль в своем произведении пишет, что не посещал занятий. Мне кажется, он чуток преувеличил, вроде как ходил. На мастер-классах я познакомился с писателями разных национальностей. Многие из них сейчас стали главными редакторами, и мы до сих пор поддерживаем связь. Литературный институт — это хорошо, но в эпоху интернета считаю, что и без него можно обойтись. По сравнению с теми мастер-классами мастерские Ркаиля Зайдуллы, Газинура Мурата ничем не отстают.
«Нужно уметь красиво уходить»
- Продолжая московскую тему, как ты относишься к встрече председателя Союза писателей РТ Данила Салихова с председателем Союза писателей России в Москве? Главный редактор литературного журнала не может оставаться в стороне от этого вопроса.
- Года четыре назад, когда заканчивался срок председателя Рафиса Курбана, произошли неприятные события: были написаны жалобные письма. Ситуация сохранилась в памяти как неприятнейшая. И сейчас будто мы вернулись в те времена. Мне довелось стать участником одной телевизионной программы. В прямом эфире конкретно критиковали, ругали Рафиса Курбана. Будь я сегодняшним Рустамом Галиуллиным, я должен был встать и уйти с передачи. Я лишь смог произнести: «Зачем мы бьем уходящего?» Оказалось, все возвращается. Я как человек, боящийся таких ударов судьбы, а потому старающийся жить по совести, подумал вот о чем: за каждое деяние придется ответить.
Мы пришли в литературу во время руководства Ильфака Ибрагимова — перед нами открылись двери. В Переделкино мы попали именно тогда. Издавались книги, время было активное. Рафис Курбан в своей работе был очень активен. Были написаны романы на заказ, налажены связи с тюркскими литераторами, делались переводы, организовывались различные конкурсы, он старался улучшить материальное положение писателей. Во время моей работы в «Идел» закупали журналы… мы работали очень тесно.
Данил Салихов со сцены объявил, что не пойдет в председательство в Союзе еще на один срок. Ожидается съезд, будет избран новый председатель. Но уходя, нужно делать это красиво. Ильфак Ибрагимов еще за полтора месяца знал, что ему пора уходить с должности редактора «Казан утлары» и что на его место приду я. Будь кто на его месте, тут же перестал бы работать с подпиской. А он не только не перестал, но и на полгода вперед составил план произведений. Он разложил все по папкам, чтобы мне было легче войти в курс дела — я сидел пораженный. Деньги за подписку сдавал по чекам. Вот что значит уметь красиво уйти.
- А если мы вернемся к московской теме…
- А на данную тему я ни разу не говорил с Данилом Салиховым. Я сужу по материалам СМИ — сам я Данила Салихова не видел. Я ведь еще и член Правления Союза. Но председатель с нами обсуждает эти вопросы только через СМИ.
Мы все ждем съезд, а значит, будет избран новый председатель. Вопрос отношений с российским союзом возник не сегодня. А еще такое время — пандемия коронавируса… в Москве ситуация тоже сложная… Нужна ли была эта встреча? Причин, чтобы не поехать, предостаточно: уже немолод — пандемия коронавируса, срок правления истек — ожидается съезд. Мог бы сказать: «Будете решать с новым председателем». Перед новым председателем будет стоять задача решения данного вопроса. Как дамоклов меч над ним будет висеть обещание прежнего председателя. Если новый руководитель Союза откажет — окажется плохим перед Москвой. Скажут, прежнего председателя сняли, потому что он работал с нами, и вместо него поставили нового человека. А это, в свою очередь, может навести тень на Правительство Татарстана.
- Какие задачи, какая миссия стоит сейчас перед Союзом писателей Татарстана?
- У Союза писателей Татарстана, в отличие от союза московского, функции немного шире. Если там порядка 30 союзов думают о творчестве, то перед нами стоит миссия сохранения языка. И эта миссия нас объединяет, сплачивает. Новому человеку предстоит работать с Москвой на равноправных условиях. И хотя я человек молодой и довольно тесно общаюсь с московскими писателями, у меня возникла мысль, что данное решение было поспешным. В 90-х ведь согласованно, нормально работали. Мы и впредь должны нести свою миссию.
В последнее время в адрес Союза писателей Татарстана прозвучало много критики. Не только в адрес Салихова, а в целом к деятельности союза. Кроме заботы о писателях необходимо создать спрос на татарскую литературу. Я был участником мероприятий в Казахстане, Кыргызстане, Азербайджане, Турции и видел их совместные проекты. Башкиры тоже реализуют какие-то…
- Я понимаю, что ты имеешь виду: считаешь, что отстаем?
- Я не хочу так говорить. Когда-то именно мы, татары, объединяли их вместе… Нужно, чтобы Союз возглавил совестливый человек. Чтобы развитию татарского бренда помогала и татарская литература.
У меня была мечта, и я даже нашел спонсора — издать альманах на английском языке из годовых номеров «Казан утлары». Руководители республики, выходя куда-либо за рубеж, могли бы показывать его, представляя нашу литературу. И даже в вопросе перевода (на русский язык) произведений — книга издается в Казани и расходится по библиотекам. Это нужно писателю, чтобы сказать: «У меня есть книга на русском языке». Раньше татарские писатели печатались в «Современнике», «Молодой гвардии». Если мы переводим, то книга должна издаваться в московском издательстве, у которого есть филиалы по всей России, и должна распространяться во всех регионах страны.
Нам нужно укреплять сотрудничество с тюркским миром, мы немного отстаем. Мы начинали анализировать самые выдающиеся произведения тюркской литературы. Услышав слова: «Зачем нам чужая литература?», забросили это дело. Общение должно быть двусторонним: чтобы и мы к ним ездили, и они к нам приезжали.
- В Союзе писателей пропаганда литературы сводится к организации встреч.
- Да, эта работа чуть хромает. Союзу писателей необходимо расширять работу. Организация встреч — это не главное. Для проведения встреч можно обратиться напрямую к писателю — он с удовольствием встречается с читателями.
Что касается пропаганды, моя мечта — это создание книжной серии «Казан утлары». Хочется издавать произведения, опубликованные на страницах нашего журнала, отдельной карманной книгой — небольшого формата, на простой бумаге, такой бюджетный вариант. (Первая книга из этой серии уже увидела свет и поступила на продажу. — Авт.)
Сегодня у нас практически не ведется подготовка писателей в районах республики. Ведь можно организовать в татарских школах литературные кружки, в районных газетах, как прежде, отдать детям литературную рубрику, а писателей сделать их кураторами. Это был бы один из методов целенаправленной подготовки писателей и пропаганды литературы.
- Ты же член Правления, почему не предложишь?
- Какой толк кидать в стену горохом? По правде говоря, я и не предлагал. Пусть придет новый председатель…
- Вот мы говорим «социально значимая литература». Ты состоишь в этой комиссии? Авторы, не попавшие в данный список или попадавшие в него чаще других, — на твоей совести тоже?
- Да, в комиссии, но в составлении списка литературы не участвовал, наше дело — просмотреть и одобрить, внутренние дела я не знаю. Многотомники писателя туда тоже входят? Хорошо бы, если нет, их нужно финансировать отдельно. Писателю хочется, чтобы книга вышла свежей, как только он ее написал. Будет лучше и правильнее, если произведения активно пишущих писателей войдут в список социально значимой литературы и будут издаваться в первоочередном порядке.
- Всего 15 процентов этих книг поступает в продажу. Как человек, собирающий подписку, скажи, пожалуйста, если в продажу поступит 50 процентов, книги раскупят? Или татары безнадежно жадны и не покупают книги?
- Сейчас мы очень активно работаем над распространением прессы. Директор АО «ТАТМЕДИА» Шамиль Садыков сказал: «Если даже сработаем себе в убыток, попробуем распространить». «Казан утлары» сейчас больше расходится по киоскам. Продаемся в Уфе, говорят, спрос есть. Значит, просто нужно было заниматься этим. А в структуре книжного издательства есть отдел маркетинга? Если его нет, я так понимаю, нужно помочь в его создании. Очень хорошо, если 85 процентов целенаправленно уходит. Может быть, есть возможность сохранить и этот объем, и увеличить объемы продукции на продажу. У нас еще регионы есть — можно попробовать выйти на них.
«Татарская жизнь медленно уходит из театра…»
- И последняя на сегодня тема: драматургия — это литература?
- Помню, как в свое время обижался Туфан абый Миннуллин. У него и статья вышла на эту тему. То ли Фарид Бикчантаев, то ли кто сказал: «Пьеса — это сырье для спектакля». Скажу правду: я любил читать пьесы. Туфана Миннуллина, Шарифа Хусаинова, Хай Вахита…
- Мир намного изменился. Визуальность выходит на первый план.
- Есть пьесы, которые литература, и есть те, которые не литература. Вот сейчас у нас выходит драма Ильгиза Зайниева «Мадина». Вот это литературное произведение! Ильгиз мог бы продолжать традиции, идущие от Туфана абый, и стать писателем литературной пьесы. Может быть, будучи режиссером, Ильгизу на данный момент удобнее писать драматургию как сырье. Но он мог бы работать и для литературы. Обратите внимание — пьеса, которую интересно и приятно читать как текст, выстреливает и на сцене. Я и читал, и смотрел в театре пьесы Ркаиля Зайдуллы «Саташкан сандугач», «Үлеп яратты…» Только при наличии таланта можно написать пьесы как произведение литературное.
- Одним словом, драматурги сами виноваты в том, что драматургия становится сырьем и отходит от литературы?
- Да, я так считаю. Если драматург не может писать читаемую пьесу, сомневаюсь в успехе постановки. Я посещаю театры. Слежу за премьерами. Замечаю, что татарская жизнь медленно уходит из театра…
- Драматургия для писателя еще и способ заработать. Ты главный редактор, и, может быть, для тебя вопрос денег не стоит так остро. Но все же тебе не хотелось бы ставиться в театре? Неужели нет амбиций?
- Я дважды участвовал в конкурсе «Новая татарская пьеса», но не прошел и в финал, и качество этих пьес действительно было низким — это были ученические произведения. А в прошлом году односельчане попросили написать пьесу. Написал. Они поставили. В клубе был аншлаг. Хорошо сыграли. Как-то художественный руководитель нижнекамского театра Рустам Галиев тоже спросил, что есть из написанного. Отправил ему, и вот он сегодня звонит и говорит: «Думаем ставить». «Ведь слабовато», — попробовал я возразить. Говорит, что придется доработать. Будут ставить или нет — точно не знаю, но такой разговор был.
- Значит, амбиции есть, раз написал.
- Амбиции, наверное, должны быть. Я когда стал писать рассказы, начинал с мысли: «Да разве я так не смогу?» Я много читал драматургию, читал о ее канонах. Но на сцене не играл. Может быть, с точки зрения режиссера я неграмотен. Вот я вам рассказал, а сам думаю, не оказаться бы мне в положении кукушки, которая раньше времени куковала, а потом страдала от головной боли…
Источник: sntat.ru