Счастье для чиновника — это когда его жизненные принципы полностью совпадают с государственными. Когда происходящее в стране на вверенном ему участке соответствует личным убеждениям госслужащего. Когда сановнику не надо кривить душой. И в этом смысле Алексей Волин, безусловно, человек счастливый.
Помнится, лет семь с половиной назад, едва замминистра связи впервые изложил свое кредо, это даже привело к скандалу. Алексею Константиновичу пришлось объясняться. Отвечать на вопрос, что он имел в виду, выступая на факультете журналистики МГУ и внушая преподавателям, чему они прежде всего должны учить студентов. А именно, азам важнейшей из наук: умению «работать на дядю». То есть на владельца издания, который «будет говорить им, что писать, что не писать и как писать о тех или иных вещах, и дядя имеет на это право, потому что он им платит».
Принципиальный, но и великодушный госчиновник, он тогда стремился уберечь племя младое от иллюзий и разочарований, и жизнь российская не раз с тех пор подтверждала его совершеннейшую правоту. А механизм всюду был один и тот же. Дядюшка наведывался в какую-нибудь редакцию, будь то газета «Коммерсант», агентство РИА «Новости» или интернет-СМИ «Лента.ру», и скоро выяснялось, как ошибались те недобитые еще идеалисты в журналистском коллективе, которые работали и дальше собирались работать по канонам профессии. Ссылаясь на всякие там законы, типа Основного, где содержится статья прямого действия, которая запрещает цензуру. Это были битые ссылки, а на деле журналистам приходилось с ходу приспосабливаться к новой реальности или увольняться. Не дожидаясь, пока тебя погонят, либо, что гораздо хуже и унизительней, дождавшись этого момента.
Фрэнсис Мора. Утренние новости. 1912 Иллюстрация: Wikimedia Commons
О чем не говорил мудрый Волин, предполагая, очевидно, что правду все знают и без него, так это о том, что дядя-владелец в подобных случаях практически всегда выступает у нас от лица государства. Являясь владельцем непосредственным или перепоручая контроль над прессой кому-нибудь из богачей федерального подчинения, давно доказавших надежность и управляемость. С ними, то есть с администрацией Кремля, журналистам и нужно было отныне считаться, публикуя колонки, проводя расследования, выбирая ньюсмейкеров для интервью. А идеалистов с годами становилось все меньше, и бывало, что при известии о смене одного лишь главного редактора коллеги в полном составе сразу покидали свой ставший чужим издательский дом.
Вот и в газету «Ведомости» некоторое время назад пришли дяди, заключившие сделку с одним из последних в РФ независимых собственников. Они привели с собой нового и.о. главреда, чьей целью с самого начала было максимально оскорбить и вынудить к уходу творческий коллектив. Однако с этой задачей Андрей Шмаров сперва справлялся не очень. Хотя и прилагал немалые усилия, сообщая сотрудникам, что «Догму» их в глаза не видел, что авторские тексты не читал, но осуждает, что будет их теперь править и править. Слова мертвы без дел: от «редактирования» заголовка он плавно переходил к изничтожению уже напечатанной статьи и к запрету публиковать результаты опросов «Левада-центра». Но выглядело это все до того нехорошо, да и редакция, неожиданно вступив в единоборство с главным на страницах еще недопроданной газеты, вела себя столь нестандартно, что процесс ее ликвидации замедлился. Более того, солидные дяди Зятьков с Голубовичем, первоначальные покупатели «Ведомостей», как-то стушевались на фоне творящегося непотребства, и сделка сорвалась.
Дядя с баблом превыше всех, с дядей нельзя спорить
Тем не менее закон, сформулированный заместителем министра, в жизнь проводится неуклонно, и эпизод с «Ведомостями» стал еще одним тому доказательством. Сконфуженных москвичей сменил уральский медиаменеджер Иван Еремин, и спустя примерно две недели все было кончено. Прошел совет директоров, утвердивший Шмарова в должности, несмотря на массовое его неприятие журналистами, у которых имелась своя кандидатура. После чего все его заместители тут же подали в отставку. С ними, вероятно, уйдут и авторы, так огорчавшие главреда слабо, понимаете ли, написанными заметками и дурной социологией от «иностранного агента». А там и газета кончится, на горе читателям и на радость кремлевским клеркам под руководством наиглавнейшего Дяди, уже загубившего столько телеканалов, журналов и газет, что потеря «Ведомостей» как бы и не в счет.
Зато Волин может опять торжествовать и поучать публику, чем он и занялся, подсказывая несогласным единственно правильное решение еще до того, как они ушли. Ибо дядя с баблом превыше всех, с дядей нельзя спорить, и если он определился с начальником, а люди его не хотят, то возникшая «ситуация… должна закончиться только одним: она должна закончиться немедленным увольнением журналистов, которые не выполняют указания главного редактора». А тонкости насчет того, откуда берутся собственники в цивилизованных странах и откуда в России, как там функционирует общественное мнение и как здесь, чем были «Ведомости» в дошмаровские времена и во что превратятся теперь — это для узких специалистов. И для грядущих историков, для внучатых племянников, разгребающих нашу эпоху и стремящихся постичь, по какой цене шла в путинской РФ свобода слова.
Думается, что и про Алексея Волина они наверняка вспомнят, роясь в архивах и отдавая должное этому великому теоретику, умевшему как никто метафорически обосновать неизбежность тотальной продажности журналистов. А то уже сегодня находятся граждане, которые не понимают, чего это замминистра оперативно комментирует историю с «Ведомостями»? Да кому же еще ее комментировать, если не ему — выдающемуся идеологу второй древнейшей, убежденному ее пропагандисту, пророку, счастливцу.
Источник: snob.ru