Сегодня в воспоминаниях коллег звучат многие имена – известные и – увы подзабытые. Кого-то не вспомнили в этой подборке – извините, конечно, такой возможности нет. А кому-то не удалось дозвониться, например, Сергею Емельянову, который был редактором «Северного комсомольца» в 1985-1986 годах . Сейчас он в командировке в Белоруссии. Кстати, Сергей позвонил сам – он только что вернулся с Белоруссии, и сразу же представил свои воспоминания о "Северном комсомольце", которые мы сразу публикуем.
Есть и те кому уже больше не дозвониться. Валентин Каркавцев, – редактор «Северного комсомольца» в 1989-1991 годах – один из ушедших наших товарищей. Но его наивная эпоха навеки останется в подшивках газеты, в наших сердцах и судьбах.
«Северный комсомолец» прекращал выход во время Великой Отечественной войны, затем газета возрождалась. Не выдержала она перестроечных времён, и в 1997 году закрылась. Затем в 2005 году новый коллектив возродил её в качестве общественно -политического издания – острого и злободневного, Но и таком формате газета просуществовала до 2009 года.
Но «Северный комсомолец» жив в памяти тех, кто его создавал. И надеемся – в памяти читателей. И он сыграл огромную роль в жизни молодёжи области и не только. Сегодня коллеги вспоминают, как это было.
«Моя жизнь, моя семья. »
Татьяна Шахова, корреспондент, заместитель главного редактора:
— В Архангельск я приехала после окончания Уральского университета в 1960 году. Никого здесь не знала, так получилось, что поезд пришёл в воскресенье, идти мне было некуда, и меня забрала к себе попутчица, с которой вместе ехали в поезде. А назавтра пошла в редакцию. Редактором там тогда был Юрий Мишарин. Как хорошо там меня встретили! Жить тогда мне было негде, скиталась по общежитиям и гостиницам, поэтому меня часто посылали в командировки, а вещи находились в редакции. «Северный комсомолец» в буквальном смысле был моим домом.
Мы все очень дружили и во всём поддерживали друг друга. У нас была уникальная редакция-семья, другой такой я не знаю. Все радости и горести делили вместе. И самое главное – мы делали очень хорошую и острую газету.
В 1978 году я уходила в «Моряк Севера» главным редактором. Но всю ночь я проплакала. Потому, что понимала – «Северный комсомолец» – это самое лучшее, что было в нашей жизни.
«Это – Попов!» «И что? Поповых много. »
Наталья Бабий, корреспондент, заведующая отделом рабочей молодёжи:
— Работать в «Северном комсомольце» я решила ещё в школе, была внештатным автором, а в 1970 году пришла в редакцию. Я шла туда каждое утро и понимала – я не хожу на работу, это не может быть работой, это была жизнь, которую я очень любила. Мы писали ночами – днем ходили на встречи, общались, спорили. Я никогда не уставала тогда. Всё было в радость.
Мы часто находили и открывали яркие личности. Помню публикацию «Парень с «Красной Кузницы» – она о демобилизовавшемся из армии парне, который пришёл туда работать.. Потом я в шутку говорила Якову Попаренко: «Кто бы про тебя узнал, если бы я не написала?»
А однажды мы сидели у нас в отделе, и с Любой Подоксёновой что-то обсуждали. Раздался звонок, я взяла трубку, услышала: «Это – Попов». Я отвечаю: « И что? Вы представьтесь!» Он повторяет: «Это – Попов!» Я ему говорю: «Поповых много, вон у нас Михаил Попов есть». А он: «Я – Борис Вениаминович». В общем, звонил первый секретарь обкома. Я как раз вернулась из командировки, и у меня вышел материал под заголовком: «Пропили сенокос». А ещё на первой полосе – такой яркий говорящий снимок Рудика Сысоева. Борис Вениаминович очень долго меня расспрашивал, а потом там быстро навели порядок. На публикации в газете тогда непременно реагировали.
Но самое главное – тогда была журналистика. Из редакции я ушла в 1990 году, понимая, что ничего лучшего в моей жизни быть уже не может. Так и получилось.
«Северный комсомолец» меня спас»
Леонид Бабий, заведующий отделом, ответственный секретарь:
— «Северный комсомолец» для меня был спасением. Дело в том, что из «Правды Севера» меня выгнали за профнепригодность. А Валерий Аушев, главный редактор «Северного комсомольца», меня взял в штат.
— Почему выгнали из «Правды Севера»? Длинная история, но расскажу. В то время я в редакции областной партийной газеты был аведующим отделом советской работы. И мне надо было написать отчёт о годовом собрании добровольных дружин области. Эту организацию возглавлял второй секретарь горкма по фамилии Воронков. Послушал его отчёт, а потом, чтобы ничего не напутать, попросил дать его мне. По этому отчёту я сверял все данные и цифры.
Но, когда вышел номер, начался страшный переполох. Всё же ошибки я допустил. Главное – я назвал число тех, кто входит в добровольную дружину, а этого делать нельзя – ведь они потенциальные воины, значит, наш противник может вычислить наш военный потенциал. А ещё Воронкова я назвал директором этой организации, а на самом деле он был начальником.
Редактором «Правды Севера»в то время был Стегачёв. Он отправил меня к Воронкову просить прощения – авось обойдётся. Воронков сказал, что дело уже передано в оргодел, горкома партии предложил пойти и там поговорить – может не дадут ему ход. Я пошёл. Заведующей орготдела работала Марфа Ивановна Меньшикова. Она встретила меня сурово, в общем отшила – за ошибки надо отвечать. Моё дело передали для рассмотрения на бюро горкома партии. Там меня высекли, Стегачёву рекомендовали меня уволить из заведующих отделом. В это время вышло постановление ЦК о расширении собкоровской сети. И «Правда Севера» троих сотрудников отправили в районы – Владимира Личутина – в Мезень, Бориса Егорова – в Няндому, меня – в Двинской Березник.
С первым секретарём райкома мы как-то сразу не нашли общий язык. Он знал, что я «ссыльный», поэтому не очень беспокоился о моём устройстве. Меня поселили в Доме колхозника, где бегали мыши, а ко мне в комнату всё время кого-то подселяли. Работать было невозможно. Нигде никакой поддержки я не получал. За месяц написал сто строк. Меня вызвали в редакцию и уволили за профессиональную непригодность.
А в редакцию «Северного комсомольца» не побоялись меня взять и этим спасли. Вскоре я стал лауреатом премии Архангельского комсомола, получил другие награды и меня снова пригласили в «Правду Севера». В «Северном комсомольце» я проработал семь лет. Эти годы вспоминаю, как самые светлые и счастливые. Но самое главное — в "СК" я нашел Наталью, с которой мы вместе уже 47 лет.
«Наши идеи получили признание на уровне страны»
Александр Сахаров, редактор «Северного комсомольца» в 1979-1985 годах:
— «Северный комсомолец» – это большой и очень светлый этап моей жизни. Прежде всего вспоминается хороший дружный коллектив, в котором работали как опытные, так и молодые журналисты. У нас было много идей, получавших признание на уровне всей страны. «Северный комсомолец» дважды становился призером Всесоюзного конкурса молодежных газет формата А3.
Мы придумали «Книгу в газете», которую публиковали несколько лет. Самой большой удачей стали рассказы об Архангельске к его 400-летию. Некоторые читатели вырезали их из газетных номеров и переплетали, мне одну такую книжку подарили после юбилея. Нашим начинанием заинтересовались в Москве, в Архангельск звонили из ЦК партии, просили прислать подшивку. В обкоме заволновались – решили, что газета на чем-то попалась. А оказалось, все наоборот: нас отметили.
Жаль, что это время ушло, а вместе с ним – и молодежные газеты. Ведь «Северный комсомолец» был не просто органом обкома комсомола, выполняющим пропагандистские задачи. Роль газеты была гораздо шире: она воспитывала, поднимала морально-нравственные вопросы. И очень много важного сказала и сделала в этом направлении.
«Здесь было больше свободы»
Михаил Попов, ответственный секретарь:
— В «Северный комсомолец» я перешёл из «Правды Севера». Обычно карьера в любой профессии – «всё выше, и выше, и выше». А я, вроде, пошёл на понижение. Но это был сознательный выбор. Хотел большей самостоятельности. В партийной газете я работал в секретариате. А в «Северном Комсомольце» стал ответственным секретарём, по – военному – начштаба. Но главное, что привлекло меня в «молодёжку» – бОльшая свобода маневра. Я успевал макетировать газету (и мы, кстати, неплохо смотрелись в ряду других аналогичных изданий) и одновременно выкраивать время для своих личных творческих занятий. Именно в пору работы в «молодёжке» стали выходить мои первые книжки. «Северный комсомолец» по сути – это мой старт в художественную литературу.
«Звонит мне любимый «Северный комсомолец», и голосом Бабий говорит. »
Сергей Емельянов, главный редактор:
— Помните поэта: Эх, лето красное, любил бы я тебя, когда б не зной да пыль, да комары, да мухи…
Вот и я: Эх, комсомол родной, какой ты хороший, когда б не обязанность ежемесячно собирать формальные комсомольские собрания, да вымучивать членские взносы…
Сейчас, возвращаясь в памяти к своим 14 годам работы в комсомоле, понимаю сколько сил было потрачено на ерунду – формалистику в виде собраний, пленумов, дурацких докладов…
Но, как говорится, лицом к лицу – лица не увидать. В то время так не казалось.
А сейчас вспоминается только хорошее, веселое либо символичное.
Вот один случай. Где-то году в 84-м, когда я был первым секретарем Пинежского райкома, звонит мне мой любимый «Северный комсомолец» и голосом Натальи Бабий просит поучаствовать в областном рейде «Комсомольского прожектора» по контролю за разгрузкой товарных вагонов на железнодорожных станциях. Естественно, им нужна заметка, как там у нас с этим в Карпогорах.
Нам собраться только подпоясаться. Через день я уже хожу по железнодорожным путям и собираю факты. И они прямо под ногами валяются. Зерно разгружают, а оно толстым слоем на снегу лежит. Начальник станции за мной бегает и жалуется, что колхозы по неделе к своим вагонам с оборудованием не подходят или пьяных грузчиков присылают. Этого мне и надо! Заметка вышла хлесткой, с фактурой… Бабий довольнехонька, я – тоже.
Дня через три звонок из приемной первого секретаря райкома партии: Михаил Григорьевич Поздеев (светлая ему память, хороший был мужик, в рабочем напряжении весь район держал!) почему-то в страшном гневе и велит зайти. Захожу.
— Ты на станцию ездил?
— Весь этот бардак сам видел?
— Почему ко мне не пришел?
И пошел-поехал: «Так коммунисты не поступают. Меры надо на месте принимать… Ты так же за все в районе отвечаешь, как и я… И вообще иди, занимайся своими делами…»
Оказалось после того, как заметка вышла, в обкоме партии ее увидели, и звонят на третий день Поздееву: «Мы к тебе секретаря ЦК Катушева через неделю по железной дороге хотим привезти с обзором, а у тебя там такое…» «Какое!» «Как ты еще и «Северного комсомольца» не читаешь!? Твои же люди туда пишут!»
Вот Поздеев и рассвирепел.
Порядок, надо сказать, на станции навели идеальный. Начальник станции мне звонил, удивлялся силе комсомола.
А еще через неделю звонок от Бабий: «Сережа, у тебя здорово получается, нас обком партии благодарил, да и авторитет «Северного комсомольца» поднялся. Слушай у нас сейчас рейд по подготовке сельхозтехнике к севу. Давай заметку!»
Я сначала ошалел. А потом набрался наглости и к Поздееву. К тому времени Катушев уже проехал и Михаил Григорьевич был рад, что тому у нас понравилось.
Посмотрел он на меня в упор и говорит: «Значит, ты писать будешь, а я меры принимать!» Потом засмеялся: «У нас получается черт те, что. Не партия комсомолом, а комсомол партией руководит».
Заметку про сельхозтехнику я тогда написал. А еще через год Поздеев очень по-доброму благославил меня должность на главного редактора «Северного комсомольца».
«Такие важные – три зимы и три лета»
Александр Емельяненков, главный редактор:
— Для меня время работы в «Северном комсомольце» – пусть и недолгое, с 1986-го по 1989-й – лучшие годы в профессии. Может, потому, что эти три зимы и три лета совпали с периодом бурных перемен в нашей стране, породивших много надежд и ожиданий. Пусть не все ожидания оправдались, а что-то важное пошло не так, как хотели и надеялись, мы были честны перед собой, правдивы и свободны в диалоге с читателями.
То было удивительное, но, к сожалению, короткое время, когда тиражи газет росли, к печатному слово возвращалось доверие, а серьезные критические публикации не оставались без реакции властей. Причем такая реакция, особенно на первых порах, оказывалась резко критичной. Старшие товарищи по партийной линии – главным образом, из обкома КПСС – раз за разом пытались «поставить на место» редакцию молодежной газеты, которая «совала нос не в свои дела». Но тогда в Архангельской области сложилась уникальная ситуация: бюро обкома ВЛКСМ и его первый секретарь Виктор Губин не вставали «руки по швам, голову в плечи» после каждого недовольного замечания со стороны кураторов из партийного дома напротив. За фактические ошибки, если они на страницах «СК» проскакивали, с редактора спрашивали. Но душить своими руками голос молодежной газеты, как это практиковали молодые карьеристы во многих обкомах, крайкомах и республиканских ЦК комсомола по всему СССР, решительно отказывались.
Вместе с коллегами горжусь тем, что «Северный комсомолец», выходивший много лет как издание Архангельского обкома ВЛКСМ три раза в неделю на четырех полосах формата А3, одним из первых в нашей стране стал еженедельником. Выпуск на 12 полосах позволял готовить и публиковать не только короткие заметки-однодневки о буднях архангельского комсомола, соревновании комсомольско-молодежных бригад и призывы к выпускникам школ идти работать в животноводство, но и серьезные аналитические материалы, очерки, интервью с интересными собеседниками, специальные репортажи из «горячих» точек. А их на карте СССР, включая Архангельскую область, год от года становилось больше.
Новый формат издания позволил по-новому раскрыться многим талантливым журналистам «СК», с кем посчастливилось в те годы работать. Портретные зарисовки, беседы с людьми, удивительно интересные обзоры читательских писем, которые готовила Вера Николаевна Румянцева, вызывали новый приток читательской почты. А на письма, хочу заметить, в те годы было принято отвечать. Совсем по-другому «заиграли» в еженедельнике снимки нашего фотокорреспондента Рудольфа Сысоева. Сам Рудольф Александрович, увидев только что сделанный портрет во всю первую страницу, просто сиял от удовольствия: «Знай наших!».
А сколько интересного было написано, придумано и организовано Алексеем Липницким! Он не сразу поддался моим уговорам перейти из отдела культуры в ответственные секретари и занять место за тем столом, где до него много лет самозабвенно работал мэтр архангельской журналистики Михаил Попов. К переговорам пришлось подключить заместителя редактора Наталью Бабий. Только после этого переход – с большой пользой для «СК» – случился. А Наталья Борисовна, много лет тянувшая на себе отдел комсомольской жизни, с этого момента стала терпеливо сносить не только мои редакторские наставления, но и представления о прекрасном, что начал задавать в редакции Алексей в дуете с Екатериной Мозговой, которая в итоге стала Липницкой…
В одной из командировок в Вельск, а затем уже по газетным публикациям познакомился с интересно пишущем и снимающем парнем – Алексеем Сухановским. Этот грех на душе до сих пор: переманили мы Лешу из Вельска в Архангельск. Жизнь показала, что это стало правильным во всех смыслах решением. И в первую поисковую экспедицию в Мясной Бор мы отправляли Алексея из «Северного комсомольца».
Игорь Слободянюк, который на огонек «СК» в те же годы пришел из редакции газеты тралового флота «Рыбак Севера», буквально с первых дней стал нашим спецкором. Адреса для командировок, как правило, выбирал сам, и отказа не знал. Решил поехать в Таджикистан на вывод последней колонны советских войск из Афганистана – поехал. В итоге – специальный репортаж на центральном развороте еженедельника с уникальным фото: генерала Бориса Громова встречает на мосту через Пяндж его сын-школьник…
Как давно все это было. А будто бы вчера.
Любовь Подоксёнова, корреспондент, заведующая отделом:
— Когда деревья были большие, когда написанному в газете верили, когда журналисты не были прислугой. Прям как ветеран в домоуправлении.
Но я и правда уверена, что во времена «Северного комсомольца» профессия была чище, что ли. И не надо про обком ВЛКСМ. Таких тиражей, какие были у «СК» во время редакторства Александра Емельяненкова, никакой обком не натянет.
Мне нравится фраза: делай что любишь или люби что делаешь. Скорее, моя первая часть. «СК» давал необъяснимый азарт в жизни, а я азартна. Предложи мне тогда большие деньги – «только не работай» – отказалась бы не раздумывая. Ну не дура?
Хотя всегда было непросто: проверить несколько раз все цифры, фамилии, факты, обязательно дать.возможность высказаться тому, кого критикуешь, успевай делать сразу несколько дел . хорошая такая школа.
Журналист по природе своей профессии не может всем нравиться. Но как человек он очень даже ничего. В «Северном комсомольце» были лучшие представители. Наташа Бабий – с её уникальным чувством юмора и умением душу вынуть, Миша Попов – такой страшный, мог парой слов обозначить твою бездарность, Лёша Липницкой – очень умный. Александр Иванович Сахаров, Татьяна Борисовна Шахова, Вера Николаевна Румянцева, Саша Емельяненков. Разные поколения. Но все они мои, они мой «Северный комсомолец».
«Она ещё и пишет?»
Елена Малышева, корреспондент:
— Я со скандалом уволилась из Плесецкой редакции, и друзья из обкома комсомола привезли меня в «Северный комсомолец». Входим к редактору (им тогда был Саша Емельяненков). «Её надо взять на работу». А я стою на пороге вся такая из себя: черная юбка-карандаш, красные сапожки, белая каракулевая шубка, красная помада. Родители служили за границей, и я могла себе позволить форсить. Но в тот раз, похоже, немного переборщила. Емельяненков съехидничал: «Она еще и пишет?»
Но – взял. А я запомнила тот его скепсис, и с первого дня работы замандражировала. Это в «районке» мне позволяли чувствовать себя королевой. А тут я попала в сложившийся коллектив индивидуальностей. Не преувеличиваю: каждый был звездой. Слободянюк уже в те годы стал универсальным солдатом. Сухановский и Чебанюк писали так «вкусно», что я только облизывалась на их тексты. Подоксенова всегда славилась компактностью, объемностью и дерзостью написанного. Лойченко поражала умением находить тему в деталях. А еще она первой из нас перестала приукрашивать речь бюрократов.
— Чем вы сейчас занимаетесь? – спросила сотрудника мэрии в предновогоднем интервью.
— Монументализацией снежных скульптур. (Тогда под скульптуры начали накапливать снег в дощатых коробах). Позже этот же чиновник занялся «балконизацией Архангельска» (хотел привести фасады зданий в божеский вид).
Кате Липницкой я пыталась подражать в женственности и интеллигентности. От Наташи Бабий хотела перенять её хватку и возможность найти в области кого угодно. А Вера Николаевна Румянцева, главный в редакции специалист по русскому языку, «контролировала» еще и мой внешний вид. «Ты всё время ходишь на грани пошлости и экстравагантности. Удивляюсь, как тебе удаётся не перейти её». А я и по сей день, уже без Веры Николаевны, боюсь показаться молодящейся, чрезмерно нарядной или – наоборот – не по чину мероприятия – кэжуальной.
Вообще в «СК» мне все коллеги казались старше, умней и талантливей. Это не был мой комплекс неполноценности. Просто в журналистике тех лет было гордо работать. И коллеги рвались в профессию. А я чувствовала себя временной там. Всё надеялась, еще поступлю на юрфак. А осталась – как раз благодаря коллегам. Их азарт и кураж оказались заразными. От них было чему учиться. С ними было, куда расти. И я научилась жить в эйфории от возможности кому-то помогать, общаться с людьми разных профессий, жить сегодня здесь, завтра – там.
Например, в 1994-м редактор Слободянюк остановил вечером у лифта:
— На Олимпиаду в Лиллехаммер хочешь?
– У меня загранпаспорта нет.
— Утром в восемь, в аэропорту.
И утром в восемь у меня были и загранпаспорт, и билеты, и деньги на командировку. Потом я уже не спрашивала Игоря, куда и зачем лететь. По его наводке писались лучшие мои тексты.
Мой респект вам, коллеги, остающиеся в профессии и с тем куражом, что у нас был в «СК».
Источник: pravdasevera.ru