Ровесник Октябрьской революции и фронтовик, Яков ЛОМКО руководил Объединенной редакцией газет "Московские новости" на иностранных языках с 1960 года в течение 20 лет. Сейчас профессор Ломко читает курс лекций "Внешняя политика и международная журналистика" в Российском университете дружбы народов и является председателем Ассоциации ветеранов журналистики Москвы. В дни юбилея он рассказывает о прежних "Московских новостях".
- Яков Алексеевич, как вы пришли в газету "Москоу ньюс"?
- Если быть точным, я пришел в Объединенную редакцию газет "Москоу ньюс" и "Нувель де Моску". Потом к ним добавились газеты на испанском и арабском языках, журнал "Век XX и мир" на пяти языках и другие издания. Меня назначили редактором, можно сказать, против моей воли. Я был заместителем начальника Совинформбюро, позже ставшего Агентством печати "Новости", и работа там мне очень нравилась. "Москоу ньюс" была создана в 1930 году под эгидой Всесоюзного общества культурной связи с заграницей (ВОКС). В ходе борьбы с космополитами в 1949 году был расстрелян редактор Михаил Бородин, а газета закрыта. Издание ее возобновилось только в 1956 году.
"Москоу ньюс" считалась одной из центральных газет, ее редактора назначали на уровне секретаря ЦК КПСС. У каждой газеты в ЦК был свой инструктор из отдела агитации и пропаганды. "Москоу ньюс" повезло: ее курировал Александр Яковлев. С Александром Николаевичем мы сразу нашли общий язык. Самое главное, у нас совпали взгляды на то, как реформировать газету.
- И в чем заключались реформы?
- С 1956 года газета выходила два раза в неделю и иногда целиком заполнялась длиннейшими речами Хрущева. Я понимал, что газета, рассчитанная на зарубежного читателя, не должна быть партийной, советской. Александр Николаевич меня поддержал. Фактически это был возврат к первоначальному замыслу 1930 года - выпускать газету без идеологии для искренних сторонников СССР.
С января 1961 года газета "Москоу ньюс" стала выходить еженедельно в нынешнем формате. На первой полосе мы ставили большую фотографию. В газете ввели постоянные рубрики, привлекли к работе известных общественных и культурных деятелей. В газете всегда работали иностранцы. Мы исходили из того, что нашу газету за рубежом будет читать интеллигенция, поэтому у нас была "Литературная страница", на которой публиковались отрывки из художественных произведений.
- А кто финансировал газету?
- В коммунистическое время существовал хозрасчет. Тогда было мнение, что все газеты должны быть прибыльными. У нас тоже была задача уйти от дотационности, и я сидел и думал, как получить две десятых копейки от стоимости каждого экземпляра. За рекламу одной зарубежной табачной фирмы, опубликованную в 30 номерах, мы получили 26 тысяч фунтов стерлингов. За это нам досталось от Комитета по культурным связям, которому подчинялись все организации, связанные с работой с зарубежными странами. Нас защитили в ЦК. Часть сверхплановой прибыли мы направляли на строительство жилья для своих сотрудников - 300 - 350 квадратных метров в год. Проводили соревнования на приз нашей газеты по спортивной гимнастике и фигурному катанию. Мы рекламировали наши экспортные организации и получали доход 110 - 120 тысяч рублей в год. Потом начали делать спецвыпуски, посвященные отдельным странам. Это давало дополнительный скачок в тираже. В 1969 году стала выходить газета на арабском языке тиражом 150 тысяч экземпляров. К 1970 году "Москоу ньюс" выходила тиражом более 650 тысяч. Наша газета считалась самым крупным изданием на английском языке в тех странах, где этот язык не является ни родным, ни государственным.
- И как к вам относились за рубежом?
- Для разных регионов мира у нас были свои сменные полосы. Газета на английском выходила в шести вариантах, иногда и больше. На французском - в пяти-шести вариантах. В США отправляли 20 тысяч экземпляров. Госдепартаменту это не очень нравилось. Они разослали нашим читателям анкету с вопросами типа "Кто вас заставляет выписывать эту газету?" Многих это испугало. Фирма Four Сontinentals Books, которая распространяла газету, стала терпеть убытки. Потом американцы начали "зажимать" журнал Soviet life. У нас им отвечали "взаимностью": журнал "Америка" с огромным трудом находил здесь своего читателя.
- О русском издании речь не заходила?
- Заходила, но я был против этого, так как газета создавалась для снабжения иностранного читателя объективной информацией о нашей действительности. Кроме того, внутри страны тираж газеты на английском рос постоянно, о чем как-то доложили Суслову. Он сказал: "Ну что ж, пусть уж лучше читают нашу газету на английском, чем иностранную прессу".
- Оказывалось ли давление со стороны ЦК, КГБ?
- У меня на этот случай всегда была очень удобная отговорка: "Западный читатель этого не поймет". Сразу оставляли в покое. Мы имели возможность рассказывать о наших проблемах откровеннее, чем это делалось в русскоязычной прессе. Наша газета никогда не была "трубадуром идей марксизма-ленинизма". В приложении, рассчитанном на речи партийных лидеров, мы ухитрились опубликовать перевод повести "Один день Ивана Денисовича". И это "проглатывалось" наверху, главное, нужно было их убедить. Но "идти вразрез" с партийной линией было нереально, и мы это понимали. Работали в интересах своей страны, но старались быть ближе к общечеловеческим ценностям, зная, что только так можно завоевать доверие читателей.
Источник: "Московские Новости"