Когда в начале февраля вся отечественная и большая часть мировой прессы отмечала 75-летний юбилей Бориса Ельцина, жена запретила мне высказываться на эту тему. «Я наперед знаю, что ты напишешь», - говорила она. А я собирался написать, что лучшее, что Ельцин мог сделать для своего народа – это не появляться на свет три четверти века назад. Исправить это не в моих силах, а значит, зачем говорить гадости и портить пожилым людям праздничное настроение!? Подумав, я подчинился. Была ли это цензура, или самоцензура, или добровольное самоограничение – судите сами.
Испортить настроение пожилым людям нашлось кому и без меня. 10 февраля в «Московском комсомольце» под первополосной «шапкой» появилась статья, из которой явствовало, что по окончании праздничного банкета, устроенного в Кремле в честь первого президента России, пиршество перенеслось в его загородную резиденцию, в Барвиху, где Ельцин до глубокой ночи выступал тамадой, а под утро, как можно вычислить из текста, подпил, стал капризничать, и, в конце концов, пришлось вызывать реанимобиль.
На следующий день в той же газете в рубрике «Из переписки главного редактора» появилось следующее письмо от Наины Ельциной: «Во вчерашнем номере «МК» была опубликована заметка «Тяжелая ночь в Барвихе». Ни у меня, ни у Бориса Николаевича нет привычки опровергать любые, даже самые несправедливые сведения, которые выходят в печати на наш счет. Но на этот раз я хотела бы изменить собственным правилам. Ведь речь идет о 75-летии моего мужа, и я не хотела бы, чтобы этот день обрастал какими-нибудь слухами и ложью. Поэтому я считаю важным сообщить и вам, и читателям, что все факты, приведенные в заметке, абсолютно и полностью не соответствуют действительности. Можно только предполагать, кто был заинтересован довести подобную «информацию» до корреспондента такой популярной газеты; кому хотелось бы испортить воспоминания о празднике. Никаких «скорых», никаких реанимаций после приема в Кремле Борис Николаевич не вызывал. Более того, на следующий день он с утра принимал Гельмута Коля, который приехал к нам в гости. В конце я еще раз хочу сказать, что не стала бы опровергать никакую статью, если бы не юбилей, который не должен быть омрачен».
В русском языке слово «переписка» означает обмен письмами. Никакого ответного письма, либо отстаивающего позицию газеты, либо объясняющего, как ложные сведения попали на самое почетное место в газете, кто несет ответственность и наказан ли виновный, не появилось. Не было и намека на извинение. Главный редактор, он же председатель Союза журналистов Москвы, он же руководитель Комитета по СМИ Общественной палаты, в этот момент, видимо, боролся с цензурой или работал над созданием единого для всех СМИ этического кодекса.
Положа руку на сердце, читатель, признайся, кто тебе симпатичней: тишайшая Наина Иосифовная, вступившая в безответную переписку с редактором, или же какой-нибудь исламский экстремист, в таких случаях сразу назначающий цену за голову обидчика?
Однако, шутки в сторону! Кое-кто опасается, что датский карикатурный скандал обернется для России усилением еще и клерикальной цензуры. А, по-моему, тревожиться нечего, ведь дело защиты нашей свободы в умелых руках.
И вообще, будь моя воля, я бы назначил начальника Челябинского танкового училища ответственным за реформу армии!
Источник: The Moscow Times