Конгресс открылся выступлением Леонида Макарона, президента Гильдии издателей периодической печати. Зал к началу его выступления был погружен в соответствии с замыслом организаторов в трагическую тьму. На сцене была освещена только трибуна и стол президиума, за которым сосредоточились президент Всемирного газетного конгресса Гэвин О"Релли, гендиректор Всемирного газетного конгресса Тимоти Болдинг и президент Всемирного форума редакторов, главный редактор The Times Джордж Брок. На оформление сцены у организаторов из-за предыдущего мероприятия в КДС было только четыре часа. Они справились. На сцене уместились кроме стола несколько киноэкранов, полотнище с эмблемами конгресса и спонсоров, стойка с микрофоном для выступающих и небольшой симфонический оркестр, которому в происходящем была уготована выдающаяся роль. Леонид Макарон начал свою вступительную речь с оправданий перед участниками конгресса. Он оправдывался, говоря, что Россия - это страна, которая еще только находится на пути к демократии. По этой причине ее не следует судить слишком строго. - Но уже сегодня хочется поделиться нашими достижениями в медиаиндустрии! - говорил господин Макарон. К "нашим достижениям" он без запинки отнес функционирование такой газеты, как "Ведомости". - Кто скажет, что The Wall Street Journal и Financial Times могли создать в Москве беззубое сервильное издание "Ведомости"? - спрашивал он делегатов конгресса. Господин Макарон рассчитывал, очевидно, на то, что такой абсурд не может прийти в голову человеку в здравом уме и твердой памяти. Но судя по тому, как недобро оживились некоторые делегаты в зале, есть в мире люди, которые и The Wall Street Journal, и Financial Times считают как минимум сервильными, а как максимум беззубыми. - Как патриоты своей страны, - добавил Леонид Макарон, - мы хотим, чтобы вы уехали от нас с добрыми чувствами. Желание было, похоже, взаимным. Чтобы делегаты уехали из Москвы наверняка с добрыми чувствами, председательствующий господин Болдинг объявил следующего выступающего. Это был камерный оркестр юных российских скрипачей. У многих журналистов появление скрипачей на газетном конгрессе вызвало недоумение. Впрочем, можно считать, что делегаты еще легко отделались: год назад в Сеуле перед ними с национальными ритмами около получаса выступали лучшие корейские барабанщики. После полутора десятка юных скрипачей выступил один взрослый. Владимир Спиваков обратился к делегатам и гостям форума с приветственным словом (а не звуком). Он предупредил, что будет говорить не быстро, потому что, во-первых, помнит о том, что речь его будет переводиться на множество языков во всем мире, а во-вторых, потому, что у переводчиков нет и не может быть текста его речи, ибо говорить он намерен от души и сердца. Стало как-то тревожно. Владимир Спиваков рассказал делегатам, что "когда распалась великая держава СССР, я понимал, что после этого великого землетрясения страдают прежде всего старики и дети". Пророчество оказалось, по его мнению, провидческим. Они и пострадали. - Но я бы хотел, чтобы мы из детей делали друзей и чтобы они не становились нашими врагами, - продолжил скрипач и дирижер. Про стариков в этой связи не было сказано ни слова. Господин Спиваков обозначил условия, при которых может случиться то, чего он так хочет: - Когда вода превратится в свет, враги станут друзьями. Похоже, придется немного подождать. После этого Владимир Спиваков еще минут десять владел вниманием зала, дирижируя оркестром, который исполнил одну из любимых вещиц Владимира Спивакова. Я все-таки надеялся, что конгресс не превратится в творческий вечер Владимира Спивакова (хотелось бы закончить засветло). Впрочем, этот конгресс имел полное право превратиться в творческий вечер Акбара Ганже. Иранскому журналисту решением конгресса присудили "Золотое перо свободы". - Что происходит с нашими лауреатами, когда мы их награждаем? - спросил присутствующих Тимоти Болдинг. Он сам и рассказал. Один, как и раньше, сидит в тюрьме. Другой так и не смог найти работу. Третий, господин Шариков из Белоруссии, лауреат 2003 года, слег в психиатрическую больницу. Сотрудница конгресса Ирина Гуляева ездила проведать его, и оказалось, что не все так плохо: по словам господина Шарикова, когда его охранники узнали, что он является счастливым обладателем "Золотого пера свободы", из уважения к нему перестали его пытать и мучить. Акбар Ганже сидел в иранской тюрьме шесть лет. На мониторах возникла его фотография после одной из его голодовок. - В таком скелетном виде, - сказал Тимоти Болдинг, - когда он весил 49 килограммов, его увидел друг и спросил его: "А ты не видел Акбара?" После этого и мы все увидели Акбара: он вышел на сцену для получения "пера свободы". Только накануне конгресса иранского журналиста выпустили из тюрьмы. Этот, без сомнения, мужественный человек, при появлении которого на сцене зал встал, говорил, что надо всем прощать, но ничего не забывать. Мне казалось, он говорил очень правильные слова. Я только хотел понять, что именно надо прощать, а чего не забывать. - Не стоит ненавидеть людей, - сказал он. - Им можно простить все. Эти слова мог произнести какой-нибудь телепроповедник. И я бы переключил канал. Но их произносил этот иранский журналист. И я старался услышать каждое его слово. После церемонии награждения продолжился концерт по заявкам организаторов. Владимир Спиваков с оркестром и хором мальчиков уверенно взялись за дело и исполнили увертюру авангардного композитора Владимира Мартынова под названием "Информация". Господин Болдинг отметил, что это первый на его памяти случай, когда "всемирно известный композитор написал специальное произведение для такой отрасли промышленности, как наша". Происходящее на сцене можно было смело называть видеоинсталляцией, ибо на экранах все это время сменяли друг друга названия газет, выходящих в мире (с последним звуком музыки закончились, по-моему, и газеты в мире). Следовало признать, что увертюра "Информация" была разыграна в лучших традициях отечественных информагентств: как по нотам. - Вы можете сказать своим детям и внукам, что вы были на этом событии, - разрешил Тимоти Болдинг, когда Владимир Спиваков повернулся к делегатам лицом. Я бы не спешил воспользоваться его любезностью. - Ведь что мы сейчас услышали? - продолжил Тимоти Болдинг. - Мы услышали, в чем смысл нашей работы. Ведь это мы, журналисты, пытаемся найти смысл в бессмыслице, в полной какофонии! Мы должны благодарить господина Мартынова за проникновение в самую суть нашей профессии. Потом случилась заминка. Примерно в этом месте в зале должен был уже появиться президент России. Но разве он мог появиться в зале? Ведь тогда получилось бы, что он пришел вовремя. Нет, в зале Владимира Путина не было. Но, к счастью, у организаторов было кое-что для такого случая в запасе. Тимоти Болдинг предложил прослушать "еще два музыкальных кусочка". - А потом приедет президент! - легкомысленно пообещал господин Болдинг. - Слушаем "Спящую красавицу"! Владимир Спиваков взялся за дирижерскую палочку под нервное хихиканье делегатов. Мне-то казалось, что у нас есть все шансы прослушать не пару отрывков из "Спящей красавицы", а всю ее целиком. Но все-таки дирижер пока ограничился одним отрывком и неуверенно посмотрел на ведущего. - Импровизируем дальше, - отчаянно кивнул тот. - Благодарю вас, маэстро, благодарю. Заполнили нам половину времени из того, что нам придется провести в ожидании президента России. Господин Спиваков готовится к следующему отрывку. Маэстро не заставил себя долго ждать. - Когда в СССР умирал очередной генеральный секретарь, - сказал господин Болдинг, когда маэстро минут через десять закончил, после возникшей паузы, - всегда играли, сразу хочу вам сказать, "Лебединое озеро", а не "Спящую красавицу"... Пикантность этого момента состояла в том, что все это время оркестр господина Спивакова, вопреки анонсу, исполнял именно "Лебединое озеро", а не "Спящую красавицу". Творческий вечер господина Спивакова был, казалось, в самом разгаре, когда в зале все-таки появился президент России. Владимир Путин вошел и сел за стол президиума. Зал встал. Когда зал сел, все и случилось. В центре зала, прямо за теле- и фотокамерами, сидели трое молодых людей, двое юношей и девушка. То есть когда зал сел, они встали. В руках у них был плакат "Путин - палач свободы!" и красно-черное знамя Национал-большевистской партии с серпом и молотом в белом круге. Все это хозяйство они развернули перед телекамерами. Фотографам и телеоператорам оставалось только повернуться к ним на 180Ь. Владимиру Путину и поворачиваться не надо было. Он их хорошо видел и слышал, ибо они с энтузиазмом озвучивали содержание плаката. Кроме того, они разбрасывали листовки, в которых, очевидно, более подробно расшифровывался их основной тезис. Все были настолько поражены происходящим, что первые несколько секунд никто не реагировал на подростков. По-моему, первым спохватился один из организаторов конгресса, глава агентства по печати Михаил Сеславинский. Левая рука его, мне показалось, машинально потянулась в карман пиджака за ручкой, чтобы, к облегчению министра культуры Александра Соколова, тоже сидящего в зале, написать наконец-то заявление об уходе по собственному желанию. Но все-таки господину Сеславинскому, если не ошибаюсь, удалось в конце концов взять себя в руки. "Не дождетесь", - сказал себе, очевидно, этот сильный человек. После господина Сеславинского спохватился господин Болдинг. - Я хочу сказать, - пробормотал он в микрофон, - что в Корее год назад то же самое уже случилось! Так что не надо беспокоиться и можно даже, наверное, продолжить... Но продолжить было нельзя. Сотрудники ФСО добрались до молодых людей. Они их не били. Это было бы довольно странно и как-то искусственно при таком количестве телекамер. Они их просто прижали к креслам и думали, очевидно, как быть с ними дальше. Подростки затихли. Хотя они могли бы спокойно кричать полюбившееся еще минуты полторы. Но и у них (а не только у господина Сеславинского, когда рука его предательски дрогнула) дрогнули нервы. Только когда их потащили по проходу к выходу, я услышал от них еще одну новость: "Путин - палач Беслана!" Я к этому времени уже стоял в этом проходе и даже спросил у девушки (у нее была легкомысленная короткая стрижка и очки, которые, как ни странно, даже не слетели во время процедуры укрощения строптивой), откуда она такая взялась. - Из Москвы! - пропищала она из-под могучих рук сотрудников. Ее повели дальше. Человек в штатском пинал за ней флаг НБП. Позже выяснилось, что подростки и в самом деле из Москвы и аккредитовались на конгресс как корреспонденты газеты "Друг народа". Их не задержали на входе в КДС, очевидно, потому, что они представляют собой часть свежего набора НБП и фамилий и фотографий новобранцев еще нет в черных списках, которые составляются сейчас для всех такого рода мероприятий. Я подобрал пару листовок, лежащих под креслами, чуть раньше сотрудников ФСО. "Перед лидерами западных стран Владимир Путин корчит из себя цивилизованного европейца, но Россией управляет как жесткий и алчный диктатор. К гражданам России он относится как к своим рабам... Путин несет личную ответственность за создание "эскадронов смерти", устроивших настоящую охоту за лидерами и активистами оппозиционных партий. Как царь, он отнимает богатства у негодных и раздает своим приближенным, не забывая и себя лично. Отнимает даже у бедных и покупает себе яхты за сотни миллионов долларов". Эти слова, как выяснилось, были списаны из листовок НБП, которые партия готовила к прошлым своим акциям. Новым был следующий абзац: "Чем Путин лучше диктаторов Каримова и Ниязова, с которыми дружит? Ничем. Но в отличие от Каримова и Ниязова он сидит за одним столом в составе "большой восьмерки" среди мировых лидеров. Почему?" Вопрос так и повис, можно сказать, в воздухе. Видимо, до следующей акции НБП. - Нам очень приятно, - говорил Тимоти Болдинг после того, как молодежь покинула зал, - что мы находимся здесь в компании с Владимиром Путиным. Он дал слово президенту конгресса господину О"Рэлли. Доклад президента WAN был довольно жестким. - Если телевидение в России находится в государственных руках, как можно говорить об объективном журналистском анализе? - интересовался он, посматривая на президента России. - Как можно не видеть, что олигархический контроль 90-х годов был заменен контролем государства? Разве это приемлемо? И такой же контроль, как на федеральном, идет на региональном уровне! Он говорил, что понимает: "У России нет долгой традиции свободного выражения мнений. Не стоит забывать: даже такие великие писатели, как Пушкин, попадали в России под цензуру, и половина его книг не могла быть издана при его жизни!.. Господин президент, вы можете спросить, так ли важна свобода прессы, когда в государстве есть много других важных вопросов, и вы же их решаете. Но сильная независимая пресса является обязательным условием для экономического процветания!" Господин О"Рэлли надеялся, видимо, что хотя бы такой аргумент произведет впечатление на президента России. - Мы здесь не для того, чтобы встать на трибуну и прочитать вам лекцию, господин президент, - говорил президент всемирного конгресса, стоя на трибуне и читая лекцию. - Мы хотим помочь вам! Несколько последних абзацев своей речи господин О"Рэлли посвятил извинениям за то, что говорил выше. Господин Путин, как и следовало ожидать, не согласился с докладчиком. Он предложил вспомнить, на каком переломе оказалась Россия в начале 90-х годов и где она сейчас; как далеко ушла по пути демократии и прогресса... - Вот мы с вами собрались в этом зале, - произнес он, - который когда-то назывался дворцом съездов Коммунистической партии, а сегодня мы обсуждаем проблемы свободы слова, и в достаточно критическом ключе мы, хозяева, слушаем наших гостей. Совсем еще недавно, 10-12-15 лет назад, такого даже представить себе было невозможно. Правда, без большевиков тоже в этом зале не обходится, но они уже здесь в другом качестве. Надо признать, что господин Путин исчерпывающе высказался о происшедшем. Он в одной фразе объединил себя с делегатами, которые по определению являются антикоммунистами, а КПСС - с НБП. Господин Путин безоговорочно согласился с тем, что в 90-х годах свободе прессы стал угрожать олигархический капитал, и почему-то категорически не согласился с госдиктатом в начале XXI века. - У меня другая информация, - заявил Владимир Путин. Он согласился только с тем, что "борьба между государством, его чиновниками и прессой есть почти во всех странах... да во всех!" Господин Путин при этом предусмотрительно ни слова не сказал о телевидении. Между тем господин О"Рэлли говорил именно о ТВ. Президент России сделал вид, что телевидения в стране вообще не существует. Похоже, он недалек от истины. После выступления Владимира Путина выступил Денис Мацуев. Господин Мацуев, чтобы сразу было понятно, - пианист. Владимир Путин, покидая форум, был настроен благодушно. Инцидент с активистами НБП не произвел на него, казалось, никакого впечатления. Встретив, как нарочно, на выходе группу главных редакторов российских изданий, которые, как и он сам, пренебрегли ланчем, предложенным организаторами, господин Путин поделился с ними впечатлениями от инцидента. - Я бы, конечно, мог и больше по этому поводу сказать, да вот только формат не тот, - с сожалением произнес он. Источник: Коммерсантъ, 06.06.2006