Бывали времена, когда многие отечественные издания со всемирно известными брендами выходили миллионными тиражами. Такими газетами и журналами зачитывалась страна, а имена многих публицистов становились чуть ли не национальными символами. Тогда верили печатному слову так, как удостоверению личности. Именно это и сыграло роковую роль в процессе становления отечественной журналистики в новейшей истории страны: предоставленные сами себе амбициозные известные издания уже в иных условиях быстро прогорали и оказывались в руках "дальновидных" новоявленных олигархов. Они регистрировали одно издание за другим, не скупились на средства. Задача ставилась удивительно простая: выполнять роль уже не информирования и просвещения публики, а быть политическим ристалищем. Но почему-то именно этот период на Западе называли "самым свободным и демократическим в истории российских СМИ".
Лабиринты политических заблуждений
Политолог Жар Сапир из парижского Института высших социальных исследований следующим образом охарактеризовал свое отношение к российской журналистике новейшего времени: "Все окончательно запутались, что является следствием процессов, происходивших в России в 90-е годы. Вначале мы наблюдали становление действительно независимых и вполне объективных российских СМИ. Потом они попали под контроль олигархов и перестали быть независимыми. Именно эти СМИ стали подавлять журналистское диссидентство, насаждать "демократическую диктатуру", навязывать свою политическую волю, превратившись в серьезнейшее оружие в борьбе за политическую власть. Тогда Кремль не имел и не стремился к информационному обеспечению своей внутренней и внешней политики, что затрудняло ориентацию многих западных политологов. В итоге СМИ в России были уничтожены как автономный фактор, превратились в предмет соперничества между различными группами. Поэтому по мере укрепления власти Кремля схватка за позиции на информационном поле страны была неминуемой. Запад должен был выбирать: если его не устраивает политика Кремля, он должен был квалифицировать его действия в сфере СМИ как "подавление свободы слова". И наоборот - поддержка Кремля автоматически выводила олигархические СМИ в разряд "несвободных".
Добавим, что именно вокруг этих двух крайних позиций колеблются и ныне оценки западных политологов уже тех процессов, которые происходят в российских СМИ.
Все начиналось с большой битвы. Вот, например, как расписывал сюжетную сторону российских сражений за общественное мнение американский журнал STRATFOR еще в июле 2001 года: "Последняя ветвь медиаимперии Владимира Гусинского пала 11 июля 2001 года, когда "Газпром" взял под свой контроль "Эхо Москвы". Но это не было закатом свободной прессы в России, ибо в действительности не было никакого рассвета. Российская пресса никогда не была по-настоящему свободной. В течение 90-х годов олигархи вроде г-на Гусинского стали хозяевами СМИ и использовали их как оружие для критики правительства за политику, которую они считали опасной для своего бизнеса и своих экономических интересов. В те времена никакая тема не считалась запретной для освещения в СМИ, и на политиков регулярно сочиняли очень ядовитые пасквили. Теперь, когда Гусинский и Березовский находятся в бегах, г-ну Путину, должно быть, стало легче разбираться с другими олигархами".
После Гусинского и Березовского заметной фигурой в информационном поле страны остается Владимир Потанин. Но он теряет свои позиции. "Проф-Медиа", в который входила ежедневная газета "Известия", уступил позиции тому же "Газпрому". Сейчас поговаривают о переходе под контроль "Газпрома" и "Комсомольской правды". Так, на всякий случай, хотя г-н Потанин едва ли станет объектом политического давления. Он никогда не строил из себя идеолога, не был автором критических редакционных статей и бизнесменом высокого полета.
Последним "эхом" идущего передела информационного поля в России на Западе стала недавняя продажа принадлежащей Березовскому газеты "Коммерсант". И опять западная политология попала в свою же "западню": стали распространяться мнения, что эта сделка стала "очередным шагом Кремля для того, чтобы взять под контроль СМИ, которые придерживаются независимых взглядов". Называется и сумма, которую заплатил за "Коммерсант" "приближенный к власти" олигарх Алишер Усманов - 300 - 400 миллионов долларов. Однако, на наш взгляд, эта сделка остается загадочной хотя бы потому, что в последнее время Березовский был озабочен тем, что "Коммерсант" стал терять влиятельность. У него был выбор: либо сейчас продать газету, либо через год-два за это издание не дадут и миллиона. Многие специалисты сходятся во мнении, что эта сделка проводилась через компаньона Березовского - Патаркацишвили. Купивший издательство Алишер Усманов, помимо "Металлоинвеста", возглавляет "Газпроминвестхолдинг", который полностью принадлежит ОАО "Газпром".
Формула Сеславинского
Так что купля-продажа и перепродажа печатных СМИ в России - процесс не столь однозначный, как это пытаются трактовать многие западные политологи. Поэтому лить крокодиловы слезы по поводу отсутствия в стране якобы настоящих демократических институтов, развитого гражданского общества, сильной оппозиции по поводу того, что Кремль берет под свой контроль печатные и электронные СМИ, - значит все переворачивать наизнанку. Проблема давно упавших показателей подписки является лишь следствием сегодняшнего состояния российской журналистики. Будучи активным участником политических информационных схваток, журналистика потеряла доверие общества, стала дилетантской, превратилась в "трубу для передачи информации", сократилась, сжалась, уступив место пиару, политтехнологиям, рекламе и компромату. Такая пресса, естественно, обречена на вымирание или трансформацию.
Для начала зададимся вопросом, а существует ли вообще общенациональный медийный рынок или редкие удачно существующие коммерческие СМИ, скорее, исключение на общем фоне? Рынок есть, но очень вялый, хотя на долю Москвы приходится 80% рекламной продукции. Большинство изданий совершенно не способны выжить без дотаций со стороны властей или финансовых структур. И тому есть серьезные причины: партийность и широко развернувшаяся политтехнология. А раз так, то вытащить самим себя за волосы из такого болота журналистам вряд ли удастся. В свою очередь, это неизбежно ведет к трансформации и переформированию информационного рынка, когда на первое место выходит проблема привлечения туда российских и иностранных инвесторов.
"Крупные издательские дома подходят к тому, чтобы преодолеть капитализацию в 1 миллиард долларов. Они выходят на рынок IPO, достигают на нем успехов. Те примеры, которые происходили с выходом на рынок IPO, демонстрируют, что российский медийный рынок является привлекательным не только для отечественного капитала, но и для зарубежного", - считает руководитель Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям (Роспечать) Михаил Сеславинский. Еще в начале года он представил доклад "Российский рынок периодической печати, 2006 год. Состояние, тенденции и перспективы развития". По его мнению, те цифры и те тенденции, которые представлены в этом докладе, демонстрируют, насколько велик рынок печатных изданий РФ и как он динамично развивается: количество зарегистрированных печатных СМИ в 2006 году приблизилось к 53 тысячам, из которых 26,5 тысячи приходятся на газеты и 18,5 тысячи - на журналы.
Сеславинский также отметил активный рост рекламного рынка в этой сфере. В 2005 году были зарегистрированы рекордные цифры, которые формируют экономическую основу для развития российских печатных средств массовой информации. Доходы от рекламы составили 1 миллиард 390 миллионов долларов, доходы от розничной реализации тиражей - 1 миллиард 200 миллионов долларов и доходы от подписки - 570 миллионов долларов. По оценке Сеславинского, это достаточно мощные показатели, которые демонстрируют, что газеты и журналы представляют собой серьезную медиа-индустрию, которая становится очень привлекательной для инвесторов. Это - взгляд коммерсанта от журналистики. Но если даже взять за основу версию Сеславинского, то далеко не факт, что таким образом удастся качественно изменить современную отечественную журналистику.
Дело в том, что практически все работники СМИ не удовлетворены нынешним состоянием российской журналистики. И речь идет не только о каких-то конкретных претензиях: не о том пишут, не то показывают, много ошибок, низкое литературное качество материалов и т.п. За всеми конкретными жалобами и недоумениями просвечивает все более крепнущее ощущение, что порча проникла в самые корни этого некогда могучего дерева, подтачивает его изнутри, и видимые "проколы" являются лишь проявлениями какой-то глубокой болезни.
В теории наличие полноценно работающих и независимых от органов власти СМИ является необходимым условием развития экономики. Поскольку только независимые СМИ могут обеспечить прозрачность принимаемых решений как во взаимоотношениях между бизнесом и потребителем, так и между бизнесом и бизнесом. Это если говорить об экономической стороне. Что касается политического аспекта, то здесь очевидно, что Правительство, которое не испытывает критического (в нейтральном понимании этого термина) давления общества, всегда будет принимать решения, направленные на эффектную работу бюрократического аппарата, а не на эффективную работу бизнеса или общественных организаций. Как отмечал Артур Миллер, "существует только то, о чем пишут в газетах".
Сейчас можно говорить о том, что в России создается климат, благоприятный для экономического развития. Проблема только в том, сумеют ли СМИ сами включаться в этот процесс или сделать это будет возможно только при помощи власти. Пока фактом является то, что вопреки утверждениям многих ангажированных политологов и политиков государство потихоньку отходит от руководящей роли в СМИ, а не наоборот. Отсюда и девальвация труда журналистов, невостребованность их труда.
В прежние времена в русской журналистике очень жестко разводились понятия "журналист" и "публицист". Журналистами называли всех, кто имел отношение к производству массовой информации. Это слово имело либо нейтральную, либо слегка ироничную эмоциональную окраску. Словом "публицист" называли человека, который действительно влияет на общественное сознание, предоставляя ему собственные объяснения, мнения и оценки по волнующим общество проблемам. Автор еще застал время, когда культурный человек знал, понимал и чувствовал разницу между этими словами. Потом появилась точка зрения, что публицистика - это все, что предлагается публике, общественности, а следовательно, каждый журналистский текст есть публицистика и каждый пишущий есть публицист. Понятие "журналистика" скукожилось до технического обеспечения массовых информационных процессов. Кончилось все это тем, что у нас исчезло и понятие "публицистика" и то, что этим понятием обозначалось. А без этого газету вообще, а хорошую - в особенности, не сделаешь. Ведь, как говорят, хорошая газета - это нация, которая разговаривает сама с собой.
Источник: Российские вести, 14.09.2006