Это грандиозное освоение трагического участия власти в жизни писателей. Первый том состоит из исследования взаимоотношений с властью Горького, Маяковского, Пастернака, Мандельштама, Демьяна Бедного, Эренбурга. Второй - описывает напряженный диалог Сталина с Алексеем Толстым, Зощенко, Ахматовой, Булгаковым. В каждой из глав - острая психологическая драма, которой оборачивалась жизнь писателя, когда в нее вмешивался Сталин.
Сарнов оспаривает существующее мнение о том, что выбор Зощенко и Ахматовой жертвами известного постановления 1946 года о журнале "Звезда" был случайным. Во времена, когда армия надела погоны, был распущен Коминтерн, наркомы стали называться министрами, введено отдельное обучение девочек и мальчиков, у "белоэмигрантского охвостья" появились определенные надежды. И надо было внести некоторую ясность для тех, кто ждал каких-то перемен. Лучших фигур для этой цели, чем Ахматова и Зощенко, отыскать было трудно. Ахматова - кумир старой дворянской интеллигенции, а у Зощенко - огромная популярность и в стране, и на Западе. И популярность эта особенно раздражала Сталина.
Человек глумится над нашей советской действительностью, над героическим советским народом и - такой пиетет! "Пусть либо перестраивается, либо убирается прочь из советской литературы", - сказал Сталин. Об Ахматовой: "Ну, хорошо, а что, она ничего другого не может?" - "Да. Не может". - "Ну, дайте ей какой-нибудь другой журнал".
Факты у Сарнова давят, нависают, бесят - от них некуда скрыться. И это фактология невероятно важна сейчас - во времена мягкого сталинского реванша. "Этот страх, который в нас живет, ничем не уберешь, - говорил бывший министр культуры Евгений Сидоров на презентации. - Народ перестал думать вслух, а тем более говорить. Произошла коллективизация духа. А это наше желание приложиться к власти - так, на всякий случай... Все от него пошло".
Труды Бенедикта Сарнова, прекрасного архивиста и аналитика, призваны хоть отчасти ликвидировать перекос в общественном сознании и навести порядок в головах.
Владимир Войнович в своем выступлении заявил: "Мне дико слышать, что мы обсуждаем роль Сталина в истории, спорим о нем. В Германии никому и в голову не придет спорить о роли Гитлера. Те, кто его одобряют, - люди с преступными наклонностями. Нельзя любить Сталина и Россию одновременно!"
Марлен Кораллов, сопредседатель общества "Мемориал", высказал более терпимое отношение к таким сложным историческим персонажам: "Чем глубже в чащу лет - тем нежнее и аккуратнее нужно подходить к анализу истории. Сейчас плюралистическое время. И на нас вывалено много разного. Пишут, что Ленин и Сталин - дурачье. Но я не могу в это поверить. У меня срабатывает инстинкт середины. Это как с лодкой, набравшей воды, у Томаса Манна: "Если крен вправо - нужно отойти влево..."
Сам Сарнов признает, что Сталин - фигура, безусловно, зловещая, но не ничтожная: "Он не был уголовником и человеком недалекого ума, он был "мастером власти". И я хотел бы это донести до молодых". А молодых на презентации было немало, потому что, как выясняется, они восприимчивее к настоящей литературе, чем принято думать.
Сейчас Бенедикт Сарнов работает над третьим томом исследования "Сталин и писатели". В нем - документальные сюжеты о взаимоотношениях Сталина с Шолоховым, Пильняком и другими. Когда трилогия увидит свет, издатели планируют номинировать ее на соискание литературной премии "Большая книга".
Источник: Новая газета
13.11.08