Почему мы были, а нас не стало? С этого вопроса Михаил Фишман начал начал свое выступление в МШПИ. Очевидно, что медийный формат зарос кризисом. И, кажется, чем дальше, тем больше зарастает. Когда-то популярные, многообещающие и всенародно любимые издания одно за другим сворачиваются, не выдерживая конкуренции и кризиса. Не миновала эта участь и «Русский Newsweek». В чем же кроется проблема? По мнению Фишмана, их несколько.
Проблема первая. Распространение и тираж
Когда я стал редактором, мне казалось странным, что тираж у нас 50 000, когда в Москве живут миллионы человек, улыбнулся Фишман. Думал, что все легко решу. Было 50, станет 250. Но ничего не получилось. Качество журнала росло, но тираж оставался на месте.
С распространением тоже была беда. Во многие города журнал попадал только через неделю после выхода. А какой смысл читать то, что вышло неделю назад?
В итоге мы, сами того не желая, оказались, в первую очередь, еженедельником для Москвы, потом для Питера и только потом для регионов... Мыслили себя федеральным еженедельником, фактически таковым не являясь.
Проблема вторая. Реклама
Пик доходов от рекламы был в 98 году. А после с рекламного рынка ушли целые индустрии. И с этим ничего нельзя было поделать.
Это была стихия, с которой нельзя совладать, сказал редактор. Мы слишком оказались зависимы от тех рекламных центров, которые «сдулись». И мы начали пропадать. Плюс конкуренция... Правда, я не верю, что из наших так называемых конкуретнов окупился хоть один.
Проблема третья. Мы динозавры
Говорят, печатным СМИ осталось не долго. Наступление эры Интернета изменило все. Зачем покупать газету, когда все новости можно посмотреть в Сети быстро, удобно и бесплатно?
Мы, конечно, начали что-то предпринимать, сказал Фишман. За месяц, до того, как нас закрыли, создали сайт... Но это, конечно, не помогло.
Проблема четвертая. Качество аудитории
Когда ничего интересного не происходило, мы словно бились в закрытую дверь, поделился редактор. Тираж не рос. В журнале могут быть чудесные расследования, интересные истории, великолепные интервью и т.п., но его не купят, если в нем нет скандала, остроты.
На памяти Михаила Фишмана тираж «Русского Newsweekа» рос дважды. Первый раз осенью 2008 года, когда наступил кризис и люди вдруг решили, что надо что-то читать, для того чтобы найти ответы на вопросы. Второй раз рост тиража случился, когда снимали Лужкова. Всем было интересно знать подробности, поэтому тиражи многих изданий подскочили в разы.
По мере того, как все успокаивалось, тираж падал.
Мы долго бились и, кажется, научились бороться с этой проблемой, сказал Фишман. Научились засовывать журнал людям в руки. Нащупали костяк аудитории, которая готова нас читать. Создали жанр тяжелого социального репортажа писали про инвалидов, стариков, благотворительность, про детские дома и хосписы. То, о чем вроде бы не писать читать, мы сделали модным. Люди начали потихоньку приучаться читать... Правда, тут мы и закрылись.
В конце своего выступления Михаил Фишман, как итог, привел пример недоверия аудитории к прессе. «Был у нас специальный журналист Архан Джамаль. Известный, один в своем роде. Его имя было Именем с большой буквы. Только его мы указывали на обложке: «А еще в номере репортаж Архана Джамаля». И представляете, он, кажется, до сих пор не нашел себе работу! Это говорит о том, что что-то у нас происходит. На этом примере я и закончу».
Источник: Planetasmi.RU