Всю жизнь я пользуюсь почтой: получаю газеты, книги, письма, сам пишу. На почте, которая обслуживает наш дом, меня почти все знают по имени. Казалось бы, и я должен всё знать о почтальонах. И вот этим летом решил сам потаскать «сумку на толстом ремне», зашел на почту и прямо на входной двери увидел объявление: «Срочно! Требуется почтальон!» В первый же день своей работы я обнаружил, что ничего не знал о российской почте.
Третье почтовое отделение Петрозаводска, где я работал, — то самое, которое обслуживает наш дом, — по моим впечатлениям, лучшее в нашем городе. Я работал почтальоном на 3-м участке: это 38 домов, из них около десятка — современные крупнопанельные здания ТСЖ, с консьержками в подъездах, в некоторых — до 200 квартир. Первые этажи заняты офисами, всего фирм около 100. Два общежития. На многих дверях — никаких вывесок. В общежития трудно попасть: ключей к домофонам нет. Еще на участке роддом, туберкулезный диспансер, пограничное управление и несколько старых деревянных домов («деревяшек», как у нас говорят).
Итак, тысячи две квартир и до сотни офисов. В день поступает в среднем примерно до 500 единиц различной корреспонденции. Это помимо газет и журналов. Всё нужно разложить по адресам, прежде чем выходить на участок. А если дом большой, то и по подъездам.
Представьте себе этот процесс: огромная куча корреспонденции (писем, извещений, квитанций, бандеролей, газет) — ее нужно разбросать по 50 (считая подъезды) разным точкам. Это физически непросто. Мое рабочее место на почте: небольшой обшарпанный столик и такой же обшарпанный продавленный стул с кожаным когда-то сиденьем. Как на таком столике разложить почту по 50 адресам? Я брал всё домой и раскладывал в большой комнате на полу.
Мне выдали сумку почтальона. Сумка большая. Но всё, что нужно разнести за день, туда всё-таки не влезает. Сумку эту носить я не смог: набитая, она страшно врезается в плечо. Другие почтальоны не ходят с такими сумками, а носят просто большие пластиковые пакеты. Я купил за 700 рублей тележку и возил на ней сумку почтальона. Тележки для почтальонов на «Почте России» не предусмотрены.
Итак, сначала нужно забрать свою почту. Если она заказная, на нее дается накладная, где все письма под номерами, и извещения. Сначала нужно каждое извещение приложить к его письму. Потом разложить всю почту по адресам, для каждого адреса нужна особая папка (это тоже не предусмотрено: я купил себе большие прозрачные папки за свои деньги).
Раскладывание почты — исключительно противная, отупляющая работа. Нужно часа три. Даже опытные почтальоны тратят на это примерно столько же времени: быстрее просто физически невозможно. Берешь письмо, читаешь адрес, находишь глазами, где там у тебя этот дом, бросаешь, потом следующее… А их 500 штук. Плюс извещения, которые надо приложить к заказным письмам.
А когда заказная корреспонденция доставлена, нужно сдавать отчет, для чего все извещения раскладываются по порядку номеров в накладной. На каждом извещении должна быть подпись почтальона, а на недоставленных письмах надо написать: «Оставлено извещение. Дата. Подпись». Если таких писем штук 50—60, то только на надписи уходит полчаса. Можно было бы просто ставить штампик «Оставлено извещение. Почтальон такой-то. Дата». Но такие штампики, хоть изготовить их пара пустяков, на «Почте России» тоже не предусмотрены.
Сортировать корреспонденцию по адресам и номерам в накладной могла бы компьютерная программа. Сделать такую программу и такой компьютер — тоже пара пустяков, но это просто никому не приходит в голову.
… Итак, часов 5 нужно на сортировку корреспонденции — до выхода на участок и после него (после — чтобы сдать отчет по накладной). Чтобы разнести всё по участку, такому, как мой, нужно тоже примерно 5 часов. Ведь за заказное письмо адресат должен расписаться. Как-то я вручал письма в пограничном управлении: дежурный расписывался за них 40 минут (извещения, уведомления: а я еще не требовал заполнять паспортные данные, как положено делать).
В общем, начинал я работу в 8 утра, заканчивал в 9 вечера. Я неопытный почтальон. Но и у опытных почти то же самое.
Все на почте постоянно страшно спешат. Зайдешь к начальнику отделения Елене Петровне, у нее в одной руке ручка, в другой телефонная трубка, на столе — куча бумаг, компьютер работает, монитор весь облеплен записками — для памяти. Она всегда спокойна, вежлива, но постоянно выглядит усталой, даже измученной. Неудобно ее отвлекать хотя бы на минуту.
Уже через 3–4 дня я понял, что такой объем работы, какой я выполняю, — для двоих. Но тогда нужны две ставки, два оклада. Я спросил Елену Петровну, можно ли работать на полставки — то есть на пол-участка. Она сказала: «Нет: один участок — один человек».
— Но если я не успеваю?
— У нас все не успевают, в том числе начальник почты.
Почему так? Точно не знаю, но предполагаю, что руководство «Почты России» экономит средства. Оклад почтальона у нас — 14 тысяч (без налоговых вычетов, разумеется). То есть на руки почтальон за такую вот каторжную работу получает сумму, на которую в нашем городе едва можно свести концы с концами (я, например, за коммуналку плачу около 5 тысяч).
В России полностью утеряно представление о РАБОТЕ как достойном занятии. Утеряно представление о достоинстве человека. Поэтому руководство «Почты России» видит в своих работниках почти бесплатных каторжников, на которых можно навалить кучу дел, не пытаясь организовать их работу. Но и сами почтальоны не представляют себе ничего другого. Так образуется странная социальная гармония — мертвая гармония: начальство довольно, что можно нещадно эксплуатировать людей за копейки, а люди молчат.
Как следствие, разрушается важнейший социальный институт, спокойно, буднично, в мирное время. Разрушается самими его сотрудниками. И оказывается, что ЧУВСТВО СОБСТВЕННОГО ДОСТОИНСТВА — основа существования любого социума. Если у многих, у большинства, его нет — общество разрушается. И ничего нельзя сделать.
«Чем хуже был бы твой удел, когда б ты менее терпел?» — спрашивал Николай Алексеевич еще в позапрошлом веке, обращаясь к великому русскому народу. Ответа нет до сих пор.
Вадим СЛУЦКИЙ, Петрозаводск
Источник: Новая газета