— Илья, писали, что вы какой-то чемпионат среди главных редакторов выиграли.
— Ой, это был турнир дилетантов, в котором я случайно победил, потому что мне очень повезло.
— Вы часто играете?
— Раз в неделю с друзьями собираемся. Сейчас пол-Москвы в покер играет, кажется, причем после запрета стали играть еще больше. — Как так вышло, что вы стали главным по «Афише» в двадцать один год? — Это к Ценциперу(Илья Осколков-Ценципер — культовый деятель медиабизнеса и основатель «Афиши» — авт.) вопрос.
— Ага, только давайте издалека. У вас историческое образование…
— У меня нет образования. Меня отчислили с пятого курса, потому что я перестал туда ходить.
— А перестали ходить, потому что стали главным редактором?
— Именно.
— Хорошо. Итак — вы мирно учились в РГГУ и что дальше?
— Я мирно учился в РГГУ, мне было девятнадцать, в мой ЖЖ залез тогдашний главный редактор afisha.ru (а теперь главный редактор «Афиши-Мир») Даня Дугаев, что-то ему там понравилось, и он пригласил меня поговорить о новом сайте afisha.ru. Я пришел на зарплату десять тысяч рублей. Что делал — не помню. Помню только, что сайт был должен запуститься в октябре, а запустился только в июле. Потом я познакомился с Ценципером, он позвал меня на ужин, мы напились, обсудили журнал «Афиша» и текущую политическую ситуацию в стране. Короче, чем-то я ему понравился, видимо, и через полгода с небольшим он предложил стать главным редактором. Думаю, не раз потом пожалел. Да я и сам пожалел. Это был 2008 год, когда Дмитрий Анатольевич как раз был объявлен преемником, и Ценципер даже так в поминальнике предложил меня обозвать. Мне страшно понравилось, но мудрый Сапрыкин отсоветовал. Как показала история с преемниками, правильно отсоветовал.
— Вы ликовали по случаю такого успеха?
— Сначала была эйфория, которая быстро сменилась ужасом. Кучу глупостей я сделал, считайте, чудом остался главным редактором.
— Например?
— Если бы я хоть какие-то примеры назвать мог. Так нет, я просто делал плохой журнал. Скучный, неинтересный. Просто пришлось учиться у всех на виду тому, чему лучше учиться заранее.
— Когда вы пришли на сайт, вы, кроме как в блог, что-то писали?
— Нет. Для меня писать — жуткий стресс, я совершенно не чувствую у себя какой-то талант к этому. Но главный редактор и не обязан уметь писать, как мне кажется. Он должен делать хорошее издание, а писать могут и другие. И редактировать, кстати, тоже.
— Но вы редактируете?
— Конечно.
— Сейчас есть издания, где основной доход от «джинсы». У вас такое может быть, учитывая тематику?
— Никогда. Джинса — это отвратительно. Все издания, которые этим занимаются, должны умереть. И умрут.
— Почему?
— Потому что люди не идиоты, в конце концов понимают, что их надувают, и перестают это покупать.
— Но вы же понимаете, что сейчас издание может гавкнуться и по многим другим причинам?
— Пусть лучше «гавкнется». Если ты умираешь, совершенно необязательно перед этим превращаться в блядь.
— Когда больше года назад начались массовые протесты москвичей, вы из издания lifestyle на некоторое время стали буквально газетой «Искра». Кстати, «Большой город», с которым вы связаны сложными родственными связями, тоже.
— А что такое lifestyle? Это издание про картину мира своих читателей. Ежу понятно, что в декабре 2011 года картина мира в голове думающего москвича изменилась. И что в этой картине мира появилась политика. И было бы просто непрофессионально этого не заметить. Это с точки зрения, так сказать, медиаменеджмента, аргумент в споре с начальством…
— А начальство вам указывает хоть что-нибудь?
— Нет, слава богу. Наше начальство уважает свои редакции — редкое явление в текущей ситуации. Ни разу не было, когда я не смог сделать того, что хотел. Все решается в разговорах и переговорах… Так вот, про картину мира — это профессиональный аргумент. А если по-человечески, то — просто нас самих все это зацепило, вот мы об этом и писали. «Афиша» же вообще очень сильно зависит от того, кто ее делает и чего этих людей в данный момент волнует. Это мы ходили на Болотную и на Сахарова, это нас сажали в автозаки весной. Мы же об этом и рассказывали.
— Так все-таки, помогите разобраться в ваших тесных семейных связях с «Большим городом». Во-первых, там ваша жена работает…
— Главным редакторам сайта. Моя сестра работает заместителем главного редактора журнала. Но это опять Ценципер виноват, он же нас с моим другом Филиппом Дзядко назначил главными редакторами.
— С женой вы в процессе работы познакомились?
— Нет. С ней я познакомился, когда мне было лет семь, потому что она училась в одном классе с моей двоюродной сестрой.
— Говорят, что ваш папа очень подробно комментирует то, что вы пишете в социальных сетях. Он журналист?
— Он профессор математики. Что касается родителей в Фейсбуке… Родители в Фейсбуке — это достаточно стремно.
— Ну да, некий ограничитель… А журналистскому сообществу нужны ограничители, которые сейчас обсуждаются в Думе? Закон о защите частной жизни и все такое. Может быть, самим журналистам пора создавать некую комиссию об этике?
— Да сделайте вы, чтобы суды работали нормально, вот вам и все ограничение. Право гражданина на частную жизнь записано в Конституции и если оно нарушается, то вам в суд. А если вы политик, то сами знали на что шли. Существующих ограничений более чем достаточно. Если бы еще перестали вводить запреты разным неугодным, регулировать, кто какое медиа должен купить и решать вопросы «по звонку», было бы совсем прекрасно.
— У вас бывают такие «звонки»? Я знаю, что за номер, посвященный телевидению, на вас многие обиделись, и случилась попытка поднажать на руководство холдинга.
— На нас обиделись все разом. Но, как видите, я здесь. Жив.
— Перед вами ставится задача быть прибыльными?
— Да. И мы прибыльны. Это хороший аргумент в разговорах с руководством.
— Вы все время говорите, что исходите из собственных вкусов, которые совпадают с вкусами вашего читателя. Вы как себе представляете вашего читателя?
— Все время по-разному.
— То есть вы сегодня проснулись и представили так, а завтра эдак?
— Прости, дорогой читатель, но когда я просыпаюсь, я вообще о тебе не думаю. То, что мы делаем, должно быть интересно нам самим — это самое главное. Вот такая картина читателя.
— Вам не мешает сайт? Зачем покупать печатное издание с рекламой, если можно посмотреть в интернете?
ИК: —Именно поэтому мы стараемся делать из журнала книжку (кстати, мы через месяц его радикально переделаем). Интернет не выдерживает длинного жанра. Я не очень понимаю те редакции, которые делают журналы, каждый материал в которых удобнее прочитать в интернете. То есть я понимаю это с точки зрения бизнеса, но редактор же не бизнесом занимается. С другой стороны, бороться с интернетом — это бред, у того же гей-номера нашего в интернете 1 200 000 просмотров, и это даже не рекорд. Если когда-нибудь наш сайт пожрет наш журнал, ну значит так надо — и мы в этом году наше «Афишу» в интернете тоже полностью переделаем. Айфон убил айпод, и никто не плачет. Главное, чтобы ты пожирал сам себя, а не кто-то другой.
— Многие телегиды выходят только на бумаге.
— Это другая история, я не понимаю этой аудитории и мы с ней почти не пересекаемся.
— Почему вы выходите с периодичностью раз в две недели? Немногие решаются на такой формат.
— Насколько я понимаю, изначально так получилось, потому что на еженедельное издание не хватало событий. Сейчас их хватает, но я считаю что «Афишу» следует выпускать, наоборот, раз месяц — у нас и сейчас в каждом номере больше контента, чем в любом ежемесячнике. Но издатели говорят, что для бизнеса надо раз в две недели. Да будет так.
— Вы признаетесь, что делаете журнал под свои вкусы, у вас и офисы обычно такие, что туда хочется эмигрировать. Классные офисы. Умеете обустраиваться.
— Журналисты сидят в редакции большую часть своей жизни, им должно быть там хорошо, только и всего.
— Вы как-то сказали, что профессия журналиста рассчитана на десять лет. Потом становится скучно. На сколько рассчитан главный редактор?
— Я уверен, что это тоже конечная профессия. Начинаешь повторяться. Это же как в цирке — все время надо из рукава какие-то фокусы выдавать. В какой-то момент либо они заканчиваются, либо ты просто устаешь.
— Но журналист больше ничего не умеет кроме написания текстов, как правило.
— Про журналиста не знаю, а работа редактора — придумывать. А придумывать можно где угодно, необязательно в медиа.
— Расскажите про детский лагерь «Камчатка», созданный людьми из вашей компании, о котором все говорят, но мало кто смог отправить туда своего ребенка. Говорят, что дети оттуда возвращаются невероятно изменившимися, мотивированными и творческими.
— Я там ни разу не был, но собираюсь летом. Вожатым.
— Тем более, у вас двое детей, хотя они маленькие, наверное, для лагеря.
— Вообще-то не двое, а четверо. Есть еще две старшие девочки.
— Сколько вам лет сейчас?
— Двадцать пять.
— Господи, когда же вы успели?
— Это тема другого интервью. Так вот, о лагере «Камчатка» — мне очень нравится, что делает Бахтин. Там взрослым интересно проводить время с детьми, а детям со взрослыми. Это просто, но это редко случается. Единственная тема, которую мы не обсудили, это, пожалуй, был один из последних нашумевших номеров, посвященный историям людей с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Я просто не понимаю, что тут говорить. Это было так пронзительно, так важно, так потрясающе, что я могу лишь снять шляпу и поблагодарить коллектив «Афиши» и ее главного редактора.
Ольга Бакушинская
Источник: ЖурДом