В длинном белом джемпере поверх бледно-голубых джинсов, с уложенными в ракушку черными волосами Шерил Сэндберг выглядит – как и всегда – сверхъестественно собранной.
«Видите вот это? Попробуйте», – советует она, изучая меню и не отвлекаясь на болтовню.
Главный операционный директор Facebook известна открытостью не в пример большей, чем у многих руководителей. Она запросто рассказывает, как плачет в дамской комнате на работе и что овдовев спала на одной кровати с матерью. Ей как нельзя лучше подходит работа в компании, которая изменила смысл слов «поделиться с друзьями». Но за ланчем мне становится ясно, что открытость не означает спонтанности. О Сэндберг, наверное, как ни о каком другом топ-менеджере, можно сказать, что она держится в рамках. Говоря о бизнесе, она пользуется настолько клишированными фразами, что я могу тут же повторить их ей наизусть. Новые продукты не только находятся «на ранней стадии», но и внедряются в «режиме, предусматривающем защиту конфиденциальности».
Когда я прошу ее описать, каково это – внезапно стать матерью-одиночкой, она признается: «Одиноко и порой страшно». А затем решительно расширяет тему и рассказывает – со статистическими выкладками – о положении неимущих матерей-одиночек в США. Но как знать – лекция может оказаться достаточно важной...
Последние два года принесли потрясения и Сэндберг, и Facebook, заставив решать жизненно важные вопросы. В 2015 г. она потеряла мужа, банкира Дэвида Голдберга, который скончался от сердечного приступа, когда пара отдыхала в Мексике; двое детей лишились отца. А в адрес Facebook все громче звучала критика: достаточно ли компания делает, чтобы регулировать себя в условиях, когда фейковых новостей все больше, а сама она все сильнее может влиять на исход событий (включая прошлогодние выборы в США). Какими последствиями это грозит крупнейший соцсети, у которой в прошлом году насчитывалось 2 млрд пользователей, а выручка составила $10 млрд, пока непонятно.
Мы встречаемся в Sol, мексиканском ресторане в кампусе Facebook в Менло-Парке (город в Калифорнии. – «Ведомости»). Заведение стоит на главной улице в псевдодиснейлендовском стиле между кондитерской лавкой и маникюрным салоном. Сэндберг говорит, что никогда здесь не ела. Я вообще первый человек, который оторвал ее от обеда за рабочим столом за девять лет работы в Facebook. Прямо в центре огромного зала она обычно перекусывает супом или салатом. Увидев, что Сэндберг приехала на встречу с ассистентом, я подумала: не потому ли, что ей потребовалась помощь, чтобы найти ресторан? Но едва я заикнулась, что мы обедаем только вдвоем, она объявила: «Как здорово!» Вдохновленная ламинированным меню оранжевого цвета, она выбирает «большой салат с курицей». Я отдаю предпочтение энчиладас, приправленным острым перцем гуахильо (тонкая кукурузная лепешка с мясной начинкой. – «Ведомости»), приготовленным по рецепту прапрабабки владельца.
Личная трагедия Сэндберг случилась после серии ее выдающихся карьерных триумфов. Она перешла из минфина США, где возглавляла аппарат министра финансов Ларри Саммерса, на должность операционного вице-президента Google. Придя в 2008 г. в Facebook, она отвечала за превращение его в $432-миллиардный бизнес. По подсчетам Forbes, ей самой это принесло состояние в $1,6 млрд. Успех ее первой книги, написанной в 2013 г., – Lean In (на русском языке издана «Альпина паблишер» в 2017 г. под названием «Не бойся действовать: Женщина, работа и воля к лидерству»), бестселлера, который нацеливает женщин быть более амбициозными, сделал ее популярной защитницей прав женщин.
Все изменилось, когда умер Голдберг. Убитая горем и от отчаяния не способная общаться с людьми, Сэндберг нашла утешение в Facebook, написав туда пост. Результат – ее запись перепостили 400 000 раз, а в комментариях советовали, что делать, когда умер близкий. «Я не то чтобы хотела поделиться личной историей в этом посте, – говорит она сейчас. – Но я знаю, почему так поступила: потому что вокруг было слишком много тишины. Это было не просто горе. Это была полная изоляция».
Ее размышления о том, как тяжело скорбящим, когда им недостает внимания, изобилуют, что характерно для нее, практическими соображениями, как действовать. Она считает, что в этом случае глупо спрашивать: «Как ты?», а нужно: «Как ты сегодня?» Потому что горе «турбулентно».
Воодушевленная реакцией на пост, Сэндберг в соавторстве с другом, профессором Уортонской школы бизнеса Адамом Грантом, написала книгу «Вариант Б» (Option B), изданную в прошлом месяце. В ней автобиографические записи соседствуют с исследованиями по восстановлению психики после несчастий и неудач. Сэндберг говорит: она не понимала поначалу, что пишет книгу, но «если не вела дневник несколько дней подряд, то чувствовала, что буквально взорвется». Затем писательство стало чем-то большим, чем избавлением от боли, – способом увековечить память о муже.
Спрашивают ли ее до сих пор: «Как ты сегодня?» «Иногда, – отвечает она. – Эксперт, изучающий реакцию людей на горе, сказал мне про мою книгу: смысл в том, чтобы продолжать говорить о Дэйве. Для многих людей два года – это слишком долгий срок. Люди продолжают жить дальше».
В этом месяце исполняется вторая годовщина со дня смерти Голдберга. Я спрашиваю, что она планирует в этот день, и ее глаза увлажняются. Она говорит, что положится в этом вопросе на детей: «Я до сих пор хочу праздновать день, когда он родился. И если б я смогла закрыть глаза и выпасть из жизни [на сутки] <...> так бы и сделала».
Один из сюрпризов «Варианта Б» – книга написана с юмором. Это намеренно? «Я не знаю. Вы чувствуете себя так, будто потеряли право на счастье, право шутить, так что шутки воспринимаются плохо. Счастье воспринимается плохо. Свидания воспринимаются плохо. Все, что может приносить радость. Даже если смотришь телешоу, чувствуешь, что это плохо».
Теперь она борется, чтобы руководство компаний осознало, каким тяжелым потрясением для их сотрудников может быть смерть близких. Она восхищается Марком Цукербергом который вернул ей уверенность, когда она буквально «развалилась» в первый же рабочий день: «Я позвонила Марку в слезах: может быть, я вернулась слишком рано, ведь я не делаю ничего полезного». Он ответил, что я должна вернуться, когда захочу. Но это не все. Еще он сказал: «Сегодня ты сделала два дельных замечания, и, честное слово, я рад, что ты вышла».
Перед Сэндберг ставят квадратную тарелку размером со столик для закусок, на ней латук, авокадо и курица. Блюдо отнюдь не выглядит мексиканским. А вся моя еда необычайно оранжевая: энчиладас в апельсиновом соусе с оранжевым рисом.
«Цыпленок такой аппетитный! – тут она осекается, видимо из-за отсутствия привычки описывать еду. – Кажется, что его долго мариновали, а это всегда хорошо».
Редкая компания приобретает, подобно Facebook, такое влияние и так быстро. Не обошлось без болезней роста: была паника насчет защиты личных данных, был страх не выйти в прибыль, были опасения, что соцсеть теряет популярность. Многие проблемы удалось преодолеть с помощью технологий – улучшили настройки конфиденциальности, доработали механизм таргетирования рекламы, купили новые приложения (Instagram) или новые функции у Snapchat. Нынешняя проблема – об определении роли Facebook – может оказаться труднее. В феврале этого года Цукерберг написал открытое письмо, адресованное всем пользователям. Он надеется, что компания внесет вклад в создание «глобального сообщества». В тексте 6000 слов, «сообщество» в нем упоминается 82 раза, но о технологиях, которые помогут воплотить идею в жизнь, сказано очень скупо.
Я спрашиваю у Сэндберг – действительно ли Facebook является глобальным сообществом, которое может быть скреплено общими ценностями, или же (как они раньше сами говорили о себе) это главным образом инструмент вроде телефонной сети? Она отвечает, что об инструменте речь уже давно не идет. Похоже, в компании принимают за аксиому, что люди больше не могут обойтись без Facebook.
«Думаю, у нас очень сильные моральные критерии. Даже когда мы были инструментом, поддерживались строгие требования к контенту: никакой порнографии, насилия, ненависти», – говорит Сэндберг.
Но возможность обеспечивать исполнение этих правил в режиме реального времени остается под вопросом: после нашего интервью мужчина из Таиланда выложил на сервис Facebook Live видео, на котором убивает 11-месячную дочь. Запись висела в лентах пользователей около 24 часов, прежде чем ее изъяли.
Отвечая на вопрос, какой самый большой вызов стоит перед Facebook, Сэндберг снова демонстрирует умение говорить уклончиво – это, мол, самая главная возможность: объединить людей всего мира. Не думает ли она, что люди тратят на Facebook слишком много времени (в среднем пользователь проводит за просмотром Facebook, Facebook Messenger и Instagram 50 мин в день)? Крайности всегда плохи, некоторые люди, бывает, слишком много времени тратят на сон, следует ответ. Не чувствует ли она бремя власти на этой работе? У нее чувство, что еще очень много предстоит сделать. В отличие от многих собеседников на интервью она всегда знает, когда нужно остановиться, ограничивая реплики одним-двумя предложениями.
Я снова задаю вопрос, который кажется мне самым важным: думает ли она, что организация под названием Facebook начинает осознавать свою силу? Но не похоже, что Сэндберг считает, что Facebook находится на переломе. «Это большая ответственность, мы всегда относились к этому серьезно, – говорит она. – Чтобы люди были в безопасности; чтобы были уверены, что делятся записями только с теми, с кем хотят; чтобы террористы не использовали наши сервис».
Пытаясь получить более конкретную информацию, я заостряю внимание на фейковых новостях. Цукерберг сначала отверг как «довольно сумасшедшую» мысль о том, что сообщения в Facebook с некорректными заголовкам вроде «Папа римский поддерживает Дональда Трампа», могут повлиять на выборы в США. Но уже через считанные месяцы Facebook начал проект по поддержке журналистики, включая партнерство по проверке фактов. «Фейковые новости бьют по каждому. Они вредят нашему сообществу, вредят нам как отдельным людям, – и все же Сэндберг быстро добавляет. – Каждый должен внести свой вклад, верно? Новостные редакции, люди, которые учат грамотности, и медиакомпании, и мы. Поэтому мы усиленно работаем над этой проблемой».
Я собираюсь задать еще вопрос, но рот у меня занят едой. Сэндберг улыбается: «Чувствую, что самая трудная часть этого ланча – ему не хватает естественности: я спрашиваю, вы спрашиваете...» Она съела большую часть цыпленка, оставила большую часть латука и, похоже, на этом покончила с едой.
Учитывая ее умение владеть собой, слухи, что Сэндберг может выдвинуть свою кандидатуру на какой-нибудь политический пост, не удивляют. Но она утверждает, что после смерти мужа чувствует еще больше привязанности к Facebook, где люди продолжают публиковать воспоминания на его странице.
В молодости она думала, что будет работать в правительстве или некоммерческой организации и ни в коем случае не в компании. Что изменилось? «Думаю, когда развились технологии, у компаний вроде Google, Facebook оказалось не меньше миссионерских задач, чем у [некоммерческих] организаций». Я в ответ предполагаю, что и влияния, и власти у них не меньше, чем у правительства. «Не знаю, – говорит Сэндберг. – Но миссия у них есть».
Цукерберг, с тех пор как разразился письмом о глобальном сообществе, тоже стал объектом спекуляций. Когда он отправился в тур по США, чтобы встретиться с группами активистов, церковными общинами и бизнесменами, слухи получили подпитку – уж очень это было похоже на предвыборную кампанию. Думает ли она, что он может баллотироваться на пост президента? «Нет». А сама не претендует? – «Нет, я сказала нет».
Сэндберг до сих пор надеется, что страну возглавит женщина, пусть и не она сама. В ночь выборов готова была разбудить сына и дочь, чтобы они увидели, как Хиллари Клинтон станет первой представительницей слабого пола, получившей президентский пост. «Но им сейчас 9 и 11 лет, так что будет еще шанс. Надеюсь, скоро», – говорит она.
А как она оценивает современное движение за права женщин? «Думаю, нам нужно рассмотреть некоторый исторический контекст. Женское движение развивается уже более 100 лет, мы достигли значительного прогресса, но в мире есть места, где женщины не имеют основных гражданских прав», – отвечает Сэндберг.
Недавно Сэндберг пожертвовала некоммерческому фонду по планированию семьи Planned Parenthood $1 млн. Она жертвовала и раньше, но не делала из этого шумихи. А теперь заявила, что «действительно важно» продемонстрировать поддержку организации, которая делает больше, чем обеспечивает аборты, давая доступ к медицинским услугам малоимущим женщинам.
Она волнуется «о недостатке государственной политики в сфере женщин и семьи». По ее словам, «США нужна куда лучшая система программ помощи малоимущим <...> Если вы мать-одиночка или даже семья с двумя работающими родителями, что вы будете делать, если у вас заболеет ребенок?»
Кремниевая долина часто становится объектом критики. Последний пример – бывшая программист Uber, утверждающая, что каршеринговая компания проигнорировала ее жалобы на харассмент. Но Сэндберг по этому поводу выказывает меньше эмоций: «Думаю, в этой индустрии есть вызовы для женщин. Здесь нарушено равновесие. У нас есть проблема с женщинами в руководстве».
Из книги Lean In выросло одноименное движение – соцсеть из 1,5 млн работающих женщин. Они самоорганизуются в круги поддержки: от начинающих свой бизнес парижанок до китайских женщин, увольняющихся с госпредприятий и отказывающихся от браков по сватовству, устроенных родителями.
Сэндберг критиковали за то, что она слишком много внимания уделяет советам о тонкостях поведения (например, ни в коем случае не садиться в угол на совещаниях, а добиваться места за столом). И гораздо меньше она говорит о важности выстраивания институтов. В этом месте беседы она оживляется: «Думаю, это ложный контекст, которого никогда не было». «Ложный, – повторяет она. – Всегда было и то и другое. Я сказала, и то и другое». И в третий раз подчеркивает: «И то и другое!»
Гендиректора компаний жалуются ей, что сотрудники-женщины просят о повышении заработной платы. Она отказывается судить, кто прав. Но вспоминает, что было после ее заявления, что она станет уходить с работы в 17.30, чтобы повидаться с детьми: «Кое-кто сказал мне, что я не смогла бы наделать шума больше, даже зарубив кого-нибудь топором». Мне были признательны женщины и в Yahoo, и в Google: «Спасибо. Мы все теперь будем уходить в 17.30».
Из-за ее книги некоторые читательницы расстались со своими парнями. «Встречайся с кем хочешь, но выходи замуж за компьютерных фанатов и хороших парней», – советовала Сэндберг. А встречалась ли она с плохими парнями, интересуюсь я. «Немного».
Я говорю, что мне 30 лет и я не замужем: кого мне искать? «Ребят, которые хотят равных отношений. Которые хотят способствовать твоей карьере. У тебя отличная карьера», – отвечает она. Воодушевившись возникшим образом «тетушки Шерил», я интересуюсь: а как понять, хорош ли парень? «Спрашивай, как можно скорее задавай [неудобные вопросы] и не бойся обидеть. А если обидится, ты точно не захочешь за такого замуж».
Сэндберг часто участвует в интервью Facebook в прямом эфире со знаменитыми или отважными женщинами. В конце она задает вопрос, написанный на плакатах по всему кампусу Facebook: что бы вы сделали, если бы не боялись?
Она собирает вещи – маленький ноутбук с логотипом Facebook и смартфон в чехле, украшенном логотипом Ban Bossy (кампания Lean in и Girls Scouts of the USA с целью запретить называть женщин словом bossy, которое переводится как «командирша», с отрицательным оттенком. – «Ведомости»). Я успеваю задать ей этот вопрос.
Она понижает голос и подходит ближе. «Думаю, что я пишу эту книгу, потому что она личная и она очень откровенная, – в ее глазах стоят слезы. – Я хочу, чтобы из трагедии получилось и что-то хорошее, просто что-то хорошее».
Потом она успокаивается, еще раз обнимает меня и уходит.
Ханна Кухлер
Financial Times
Перевел Антон Осипов
Источник: Ведомости