Культура: Падение книжного рынка, нелюбовь к чтению... Об этом так много говорят, что стало уже общим местом. Но сейчас разгар рабочего дня, а в магазине полно народу. Обстановка праздничная, душевная: запах кофе, бумаги, типографской краски...
Михайлова: То, что происходит в «Московском Доме книги» и других магазинах столицы и городов-миллионников, к сожалению, не отражает картины в регионах. В целом отрасль находится в тяжелом положении. Во Франции, например, на 65 миллионов населения — 3500 книжных магазинов, в Германии на 80 миллионов — 4700. У нас на 147 миллионов человек — порядка 1000 (считают, конечно, полноценные точки с площадью от ста метров и выше).
Учитывая наши просторы, это ничто. В СССР, например, было 17 000 книжных. Понятно, многое изменилось, вступили в права законы рынка, но литература — не только бизнес, а книга — не просто товар. Литература пронизывает все сферы жизни — она влияет на стиль общения, отношения в семье, работу. И все творческие возможности определяются чтением: драматический театр, опера, балет, кинематограф, живопись. Книга должна быть частью культурного пространства, а она выведена в сферу торговли.
Культура: Каковы издержки такого подхода?
Михайлова: Они огромны. В бизнесе существует два показателя, определяющих успешность: это товарооборачиваемость и прибыль с квадратного метра. Так вот, русские классики, те с которыми ассоциируется наша страна, Достоевский, Толстой, Чехов, Булгаков, не только не приносят дохода, но даже не окупают аренды. Если следовать коммерческой логике, этих книг просто не должно быть на полках, они вне игры.
Культура: А что приносит доход? Детективы, женские романы, пособия — как стать миллионером или как выйти за него замуж.
Михайлова: Детективы и чиклит всегда хорошо раскупаются, но было бы неправильно обсуждать чьи-то вкусы или жанры, в которых работают всем известные авторы. Я их, кстати, очень уважаю: найти массово интересные образы, ходы, коллизии — уже немало. Беллетристика тоже приобщает к чтению: сначала человек купил детектив, потом, может, заинтересуется чем-то более серьезным. Что до популярной психологии, то не сказала бы, что все только и мечтают разбогатеть. Более востребованы темы: как стать счастливым, принять и полюбить себя. Интересуются здоровым образом жизни, правильным питанием. Существует еще и событийный спрос. Так, три года назад в разы подскочили продажи литературы по истории Крыма. В ближайшее время, думаю, станут больше читать про Ближний Восток и ислам. Так что книжные магазины могут рассказать о чаяниях народа не меньше социологов. А вообще, единственный жанр, который не падает в продажах на протяжении вот уже десятилетия, — это детская литература.
Культура: Понятно, детство — из области вечных ценностей.
Михайлова: Не скажите, так было не всегда. Пятнадцать лет назад, когда мы впервые провели фестиваль «Вместе с книгой мы растем!», детская литература никому не была нужна, ее и не покупали, и не выпускали. 4000 названий и крошечный процент от общего оборота, сегодня это 25 000 и 22 процента соответственно.
Культура: Наверняка в лидерах продаж советские классики: Маршак, Чуковский, Драгунский, Носов...
Михайлова: Это есть, но основной сегмент — научно-познавательные книги, направленные на развитие логики и мышления, навыков поведения в обществе, как научиться считать, читать, рисовать. Радует, что родители понимают, что ребенка неправильно просто посадить у телевизора и идти заниматься своими делами.
Культура: Многие жалуются, что книги очень дорогие. Из чего складывается цена, можно ли на это повлиять?
Михайлова: Средняя цена — порядка 400 рублей. Причин несколько. Первая, к настоящему моменту у нас вся полиграфия выпускается на зарубежных машинах, сырье и красках. Поэтому, когда несколько лет назад произошел скачок соотношения рубля, доллара и евро, цены резко выросли. Второй показатель, влияющий на цену, — тираж. Сегодня в среднем это 3000–4000 экземпляров, 5000 — уже хорошо. Книжка, изданная тиражом в 5000 и меньше, по определению не может быть дешевой.
Культура: Получается, новинки по большей части доступны только в крупных центрах — в Москве, Петербурге, Екатеринбурге, Нижнем Новгороде, Новосибирске. Значит, определение «всероссийски известный писатель» в отношении современных авторов — оксюморон. А люди стараются, списки формируют, премии выдают.
Михайлова: Премии хороши тем, что о них пишут СМИ. Это поднимает рейтинги писателя, работает на его известность. Чем больше в прессе и особенно на ТВ тем, связанных с книгами, тем больше интерес к литературе.
А что до всероссийской известности, боюсь, речь идет опять же только о больших городах. Предположим, роман столичного премиального автора выбрался в провинцию, но представленный в двух-трех экземплярах, он — невидимка. Существует же еще и психология продаж: если интерес возник, а его не удовлетворили, через неделю он исчезает. В череде жизненных обстоятельств просто забывается, что хотелось прочесть.
Культура: Если говорить о государственной поддержке книжной индустрии, что она должна представлять собой?
Михайлова: Прежде всего, речь не идет о больших вложениях. Скорее, о мерах послабления. Нехорошо все время ссылаться на страны Евросоюза, но вот в одной из них, предпринимателям, открывающим книжный магазин, первые годы позволяют не платить налоги. Государство может давать беспроцентный кредит, предоставлять льготную аренду, сниженный или нулевой НДС. В последнее время мы много говорим о придании книжному бизнесу статуса социального, но пока это всего лишь слова. Раньше, когда руководители регионов отчитывались о состоянии культуры в городе или на селе, была строчка, касающаяся количества книжных, сегодня власти даже не задумываются, есть ли у них такие магазины. Театры, дома культуры, библиотеки, музеи, только не книжный. А между тем даже не часть городов, а большая часть России вообще осталась без литературы. Человек приехал из поселка в райцентр, там на вокзале киоск, где на трех квадратных метрах соответствующий ассортимент, дающий массовые тиражи…Опять же о вкусах не спорят, но если мы рассматриваем книгу как часть культурного пространства, то должны провозглашать равные права доступа к духовным ценностям. В Москве и в Петербурге книжных порядка четырех сотен: двести у нас и двести в Северной столице. Там на пять миллионов жителей, здесь на двенадцать. Но хуже всего обстоят дела в Северо-Кавказском регионе, Калмыкии, на Алтае.
Культура: Может, там не любят книги?
Михайлова: А как любить то, чего нет? Нелюбовь к чтению как раз одно из последствий исключения книги из пространства культуры. Я часто вспоминаю речь Иосифа Бродского на церемонии вручения Нобелевской премии: «...Не может быть законов, защищающих нас от самих себя. Ни один уголовный кодекс не предусматривает наказаний за преступления против литературы. И среди преступлений этих наиболее тяжким является не цензурные ограничения, не предание книг костру. Существует преступление более тяжкое — пренебрежение книгами, их не-чтение. За преступление это человек расплачивается всей своей жизнью: если же преступление это совершает нация — она платит за это своей историей». Это просто ключевые слова… Когда начинаешь разговаривать с зарубежными представителями любых организаций, хоть из автомобильного бизнеса, хоть из банковского, для них российская культура в первую очередь связана с нашим литературным наследием… А мы не даем возможности соотечественникам к нему приобщаться. Культура и образование — наши долговременные вложения, окупающиеся не сегодня и не завтра. Дети, которых мы сегодня не приобщаем к чтению, — это те люди, которые через 15–20 лет придут управлять государством, но с каким интеллектуальным багажом они будут это делать...
Культура: Вообще-то просветительскую роль могут взять на себя и библиотеки...
Михайлова: Конечно, я нисколько не умаляю значения библиотек, но книжные магазины всегда были центрами просветительства — еще со времен сытинских лавок. А потом есть статистика: обеспечение людей книгами идет по трем каналам: 80 процентов приходится на магазины, десять падает на интернет-торговлю, десять — на библиотеки. Кроме того, мы ходим в книжный за счастьем. У нас, к примеру, проходят встречи не только с писателями и поэтами, учеными и журналистами, но и с артистами и музыкантами. Из наиболее ярких — встречи с Дональдом Рейфилдом, Николаем Злобиным, Евгением Сатановским, Владимиром Познером, Николаем Стариковым, Сергеем Карякиным, Любовью Казарновской, Василием Лановым, Ларисой Лужиной, Валерием Газзаевым, Олегом Романцевым. Приезжал Андреа Морриконе, сын знаменитого итальянского композитора Эннио Морриконе. Один вечер он давал концерт в Кремле, другой провел с нашими читателями — два часа с ними беседовал, играл совершенно бесплатно.
Культура: Бывают посетители, которые ходят по залу, долго выбирают, читают, но в итоге ничего не покупают. Как Вы к ним относитесь?
Михайлова: Хорошо. Такой человек обязательно вернется. Если зацепило, купит. Да пусть и просто полистает — разве плохо, что кто-то хочет быть в курсе современного литературного процесса или желает освежить в памяти классику? Интерес к чтению — это интерес к себе и к тому, что вокруг. Это интерес к жизни.
Дарья Ефремова
Источник: Культура