Совладелец компании Hearst Shkulev Media Виктор Шкулев рассказал Znak.com о том, как его медиахолдинг старается сохранять независимую журналистику в условиях доминирования государства на рынке медиа. HSM управляет популярными городскими порталами в регионах, а также издает в России несколько известных бумажных изданий. Шкулев стремится строить «медиа доверия» и считает, что государству необходимы независимые СМИ. Он не исключает, что власть может заинтересоваться его бизнесом, но в то же время призывает «не демонизировать» государство.
Справка Znak.com. Виктор Шкулев — один из наиболее влиятельных медиаменеджеров России. Совладелец группы Hearst Shkulev, в портфель которой входят бренды Elle, Maxim, Marie Claire, Psychologies, «Антенна-Телесемь», StarHit, «Вокруг света», Woman.ru и другие. Hearst Shkulev Media управляет крупнейшей сетью региональных порталов, включающих в себя сайты E1.Ru, 74.Ru, NGS.Ru и другие. Также в портфеле компании сайты N1.Ru (недвижимость) и «Зарплата.ру» (поиск работы). Свою совокупную аудиторию холдинг оценивает в 90 млн человек. Партнер Виктора Шкулева в этом бизнесе — американская медиакорпорация Hearst, основанная в 1887 году.
«Наши сайты сегодня несколько перегружены рекламой»
— На рынке говорят, что часть вашей сети городских порталов приносит хорошую прибыль, а остальные работают в убыток или «в ноль». Меняется ли эта ситуация и как долго вы готовы «тянуть» убыточные городские порталы?
— Мы рассматриваем сеть городских порталов как единый проект. Для нас они существуют прежде всего как общая платформа, на которой работает 15 редакционных команд, освещающих жизнь в различных регионах: Екатеринбург, Новосибирск, Ярославль и так далее. Экономика порталов нами рассматривается как целое, во многом — и это важная особенность последнего года — из-за бурного развития автоматизированных продаж рекламы, «программатик». Экономика порталов значительно улучшилась, плюс развиваются национальные продажи рекламы. Мы сегодня настроены выстраивать бизнес таким образом, чтобы соответствовать желанию рекламодателей получать как можно более эффективный рекламный контакт за наименьшие деньги. Автоматизированные продажи хорошо отвечают на такой запрос. Это совпадает и с нашими интересами. Мы настраиваем медийный ресурс на то, чтобы обеспечить высокое покрытие и высокую долю рынка.
Например, в Екатеринбурге наша ежедневная аудитория составляет 450-500 тысяч человек. Конечно, в этом есть доля и областных пользователей, и федеральных, но все равно уровень проникновения очень высокий. Такая же картина в большинстве городов-миллионников, где у нас либо доминирующее положение (так в Екатеринбурге, Новосибирске, Челябинске), либо мы в своей категории занимаем первую-вторую строчку. Это позволяет нам успешно работать с программатик-моделью.
Мы не только исторически имеем определенные позиции, но и укрепляем их. Сегодня главный драйвер роста трафика для наших порталов — это так называемый медийный трафик.
— Грубо говоря, новости?
— Прежде всего новости, да. Даже в Екатеринбурге при высоком проникновении мы имеем в этом году рост трафика наших онлайн-медиа порядка 25-30%. Есть города, где мы в этом году почти удвоили трафик. Если мы растем по трафику, мы быстро получаем эффект в монетизации через программатик. В прямых продажах нет такой мгновенной реакции. Ты ведешь диалог с рекламодателем, договариваешься с ним, размещаешь рекламное сообщение. Ваша сделка могла состояться еще давно…
— …А трафик с тех пор вырос. Но денег ты все равно получишь лишь такое количество, о котором договорились когда-то.
— Да, трафик уже поменялся. А в автоматизированных продажах иначе: ты получаешь моментальную отдачу в монетизации.
— Какая доля программатик-рекламы сейчас у порталов?
— Сейчас уже больше 30%.
— Какие-то минусы в программатике вы видите? Например, то, что продавцы рекламы забирают себе львиную долю доходов?
— Нас это не очень волнует, нам важна конечная цена. Большинство наших продаж происходит через Google и «Яндекс», это, по сути, прямые отношения с основными организаторами таких продаж.
Да, стоимость контакта получается довольно низкой, но с ростом качества аудитории эта стоимость растет. Сложившаяся стоимость контакта сейчас прибыльна для нашей бизнес-модели. И тренд положительный, цены постепенно подрастают.
— Вы говорили о порталах как о единой платформе. Правильно я понимаю, что речь именно о единой технологической платформе?
— Да, сегодня технологически это единое медиа, в котором работает 15 разных редакций.
— А с точки зрения дизайна порталов? Пока он разный.
— Как раз сейчас мы тестируем единый дизайн. Мы запустили его на портале в городе Омске. Также часть аудитории Красноярска видит городской портал в новом дизайне. Мы измеряем показатели, проводим тонкую настройку и готовимся к тому, чтобы step by step к концу этого — началу следующего года полностью перейти на единый дизайн.
— Дизайн вам делала студия Charmer, известная по опыту работы с медиа. Вы довольны результатом?
— В общем и целом да. Но сейчас мы на чувствительной стадии, когда нужно довести настройки до совершенства.
— Как пользователи воспринимают новый дизайн?
— Хорошо, мы это видим. Это идет сайтам на пользу, так как они сегодня несколько перегружены рекламой. Одна из задач нового дизайна — уменьшить количество рекламных сообщений, но увеличить эффективность для рекламодателей. В итоге мы должны получить экономическую выгоду, и сейчас мы как раз работаем над этим в Омске и Красноярске.
«Мы думаем о возможности быть в питерском бизнесе»
— Если говорить о стратегии развития сети порталов, то какие планы у вас есть? Готовы ли вы замахнуться на одну из двух столиц? Или на обе?
— Мы считаем, что Москва — такой мегаполис, которому не нужен городской портал. Москва живет как столица, как глобальная сущность, в которой очень разнообразные интересы к медийному контенту. По моему ощущению, сейчас в городе уже нет единого коммюнити, которое мы традиционно называем «москвичи». Если говорить географически, то люди больше живут интересами отдельных районов. Живя в Москве, люди потребляют услуги города локально, потому что они не могут охватить такой огромный мегаполис целиком.
— То есть Москва просто слишком большая?
— Да, и в такой глобальной столице слишком разнообразны интересы пользователей. Не так много объединяющих интересов. Во-вторых, Москва настолько самодостаточна, что в этом городе нет стремления к поиску себя в огромной стране. Стремление к такому поиску заметно в Екатеринбурге, Новосибирске, Челябинске.
— Получается, нет стремления к самоидентификации внутри страны? Екатеринбуржцам, например, важно быть екатеринбуржцами.
— Важно, и нужно найти себя в большой стране, а чтобы найти себя, нужно объединяться. Разрыв — это потеря идентичности. В Москве такого тренда нет. Люди в Москве в этом смысле самодостаточны.
— А Питер?
— Питер живет немного иначе. Там как раз есть ярко выраженные питерские особенности. Вспомним группу «Ленинград» и известную аббревиатуру ЧПХ («Чисто питерская *****» — прим. Znak.com). Эта ЧПХ в Питере просматривается четко. Там есть возможность делать успешное локальное медиа. Мы сейчас изучаем феномен ЧПХ и думаем о возможности быть в питерском бизнесе. Как получится, пока не знаю.
— Насколько я понимаю, для вас традиционная стратегия — это купить существующее медиа, а не создавать новый бренд с нуля?
— И так, и так.
«Часть аудитории сохраняет привычку к печатным изданиям»
— Давайте поговорим о бумажном сегменте вашего бизнеса. Как он себя чувствует в связи с многолетними разговорами о смерти бумажной прессы?
— Конечно, нельзя говорить, что бумажный сегмент переживает подъем. В лучшем случае это стагнация. Но и с этими особенностями можно работать, в этом по-прежнему есть бизнес. Там есть свои достижения, свое развитие. Мы продолжаем развивать наши принтовые ресурсы. В условиях меняющегося рынка, если туда не вкладываться и не развивать, процесс стагнации будет сильно ускоряться. Если этому сопротивляешься и создаешь уникальные предложения для пользователей, то получаешь позитивную реакцию. В большом разнообразии принтового рынка есть сегменты, которые исчезают, а есть те, кто чувствует себя неплохо. Исчезают газеты, информационные еженедельники. Им сложнее всего конкурировать с онлайн-медиа. Людям нужны новости здесь и сейчас. У газет тут не так много уникальности, которая могла бы удержать аудиторию.
Но мы не должны забывать, что есть аудитория, у которой не-digital-предпочтения, она предпочитает принтовые издания. Думаю, нам нужно более трезво относиться к тому, как изменяется общество с точки зрения возраста. Сегодня 50-летние люди мыслят совершенно иначе, нежели полвека назад. 70-летние сегодня еще довольно активны. Нынешняя пенсионная реформа имеет объективную основу: сегодня в 65 лет человек находится в состоянии зрелости, он довольно активен и энергичен. И эта часть аудитории как раз имеет привычку к печатным изданиям.
Еще одна ниша — журналы мод. Сегодня нет digital-медиа, которые могут заменить журнальную подачу. То же самое с интерьерными изданиями. Интерьерные медиа в принтовом варианте сегодня чувствуют себя куда лучше, чем в digital.
— У вас есть бумажные издания, которые показывают рост тиражей?
— У нас есть два таких издания. Как ни странно, это Elle Girl — журнал, который не падает в тиражах или даже немного растет. Это странно, потому что журнал сделан для девочек 14-16 лет…
— Которые вроде как должны сидеть в своих смартфонах.
— В чем и дело. А они почему-то покупают журнал. Мы нашли какую-то нишу, которая им интересна. У нас бывают довольно дерзкие обложки, неожиданные темы. Кстати, для последнего номера журнала Elle мы сделали четыре разные обложки.
И еще в позитивном тренде находится модный журнал Marie Claire. Думаю, это связано с тем, что мы нашли для него определенную аудиторию, к которой раньше не обращались.
— Но если говорить в перспективе 10 лет, как вы думаете, в вашем бизнесе останется бумажный сегмент?
— Может быть, что-то останется. Мы не заглядываем так далеко вперед, мы реализуем краткосрочную стратегию, стараясь ровно сегодня отвечать потребностям рынка. Мы считаем себя мультимедийной компанией, продолжающей издавать журналы. Но большая часть нашего бизнеса находится в интернете — и по размеру, и по прибыли, и по количеству сотрудников.
— Насколько глубоко вы погружаетесь в работу отдельных брендов? Я удивлен, что вы, собственник бизнеса, знаете содержание последних обложек.
— Здесь речь идет об экстраординарном решении сделать четыре варианта обложки одного номера Elle, поэтому оно обсуждалось и согласовывалось со мной. В целом же я занимаюсь прежде всего стратегией и принятием специальных решений.
«Есть шанс найти модель сосуществования традиционных медиа и социальных сетей»
— Рынок в России и за рубежом не первый год дискутирует о способах монетизации. За рубежом неплохо прижилась модель платной подписки, paywall. Как вам кажется, есть ли у него будущее в нашей стране?
— Особенности российского рынка были заложены еще в советской экономике. В СССР не было полноценных медиа. Были урезанные газеты с огромными тиражами по очень дешевой подписке. Когда мы перешли в рыночную экономику, это оказало влияние на ту связь, которая сложилась между медиа и пользователями, на способ получения контента.
Западная подписная модель, работающая в онлайн, уходит корнями в поколения граждан, которые привыкли платить за подписку в газетах. Американцы привыкли платить, и во многом поэтому в digital у The New York Times все довольно позитивно. Этого у нас нет.
Во-вторых, платная модель в digital очень нишевая, она совсем для небольших групп. Например для бизнеса. В популярном контенте она совершенно не применима.
— Принято считать, что сегодня медиа конкурируют не столько друг с другом, сколько с соцсетями, мессенджерами, приложениями. При этом медиасообщество очень недовольно политикой Facebook по работе с издателями. Какое у вас ощущение по поводу social media — это для вас скорее угроза или скорее возможность?
— Социальные сети — это мощная среда. Количество людей, технологии, возможности коммуникации… Это экосистема, попадая в которую человек удовлетворяет множество запросов. Это наш важный конкурент. Социальные сети поглощают различные сервисы, подменяя их. Контент, который производят СМИ, вы можете получить в социальной сети. С этой точки зрения соцсети — это угроза для СМИ. Возможности в этом тоже есть, но пока они плохо монетизируются. Я предполагаю, что социальные сети будут вести поиск решения, которое бы позволило более адекватно платить издателями за используемый контент.
Сейчас есть пример «Яндекс.Дзена», который стал очень эффективным способом дистрибуции контента. Да, наверное, «Яндекс.Дзен» сейчас отвоевывает территорию и дает большие преференции издателям, производителям контента. Но одновременно он закладывает основу того, чтобы производители контента видели смысл в том, чтобы дистрибутировать его через «Яндекс.Дзен». В том числе это делается и через финансовые механизмы. Думаю, есть шанс найти эффективную модель сосуществования традиционных медиа и социальных сетей.
— На какие глобальные тренды медиа вы сейчас обращаете внимание в первую очередь?
— Самый главный тренд — это доминирование платформ на рынке. Чем дальше, тем больше платформы будут покрывать медиапространство. Это «Яндекс» и Google, социальные сети — мегаплатформы, которые уже стремятся проникать и в офлайн. Пришло понимание того, что онлайновый бизнес без выхода в офлайн невозможен. Конечный потребитель — это все равно пользователь со своими физическими потребностями.
В сторону создания мегаплатформ смотрит и традиционный бизнес. Сбербанк очевидно двигается в этом направлении. У них уже очень плотная кооперация с «Яндексом», и эта тенденция будет развиваться.
Это главный тренд, в котором нужно найти себя. Мы тоже ищем возможность давать пользователям комплексный сервис. У нас есть, помимо городских порталов, классифайдные вертикали: недвижимость (N1.Ru) и трудоустройство («Зарплата.ру»). Там мы ищем возможность выйти за рамки традиционного классифайда, давая больше сервисов. Например, если человек ищет недвижимость, у него может возникнуть и необходимость в подборе хорошего предложения по ипотеке.
Еще один тренд, который мы должны учитывать, — это распространение смартфонов, которые стали для людей ключевым инструментом решения задач: поиск информации, покупки, общение. Мы приспосабливаем контент под формат потребления, к которому привыкли пользователи.
Наконец, важная вещь — скорость изменений окружающего мира. Приходится быть готовым к тому, что любое know-how имеет очень короткий срок жизни. В таком темпе найти себя непросто, но мы живем в таких условиях.
«Государственное финансирование — бич нашего рынка»
— Насколько ваши американские партнеры участвуют в управлении компанией?
— Как и любые партнеры. Но в первую очередь их волнуют цифры прибыли. Наши дискуссии в основном касаются цифр: как и что у нас получается.
В предыдущие годы мы с ними часто разговаривали о стратегии и развитии, но сейчас стали меньше этого делать, потому что вступили в период неопределенности с точки зрения межгосударственных отношений. Поэтому мы осторожнее говорим о темах развития, о приобретении нового бизнеса, о новых инвестициях.
— Я правильно понимаю, что ваши американские партнеры сейчас чувствуют риски дальнейших вложений в России в связи с геополитической ситуацией?
— Думаю, можно так сказать.
— Если говорить о рынке медиа в России — как вы его оцениваете? Например, кажется ли вам адекватной цена медиаактивов в России? Я как-то слышал от одного из московских медиаменеджеров, что, мол, это ненормально, когда известный медийный бренд с историей стоит как трехкомнатная квартира в Москве. Это ненормально низкая цена. А вы как считаете?
— Главная проблема в том, что у нас нет медийного рынка в классическом понимании. Медийная сфера у нас сильно зарегулирована, введены колоссальные ограничения, в первую очередь я говорю о доле иностранного капитала (иностранное участие в медиа в России ограничено 20% капитала — прим. Znak.com). Излишнее регулирование не способствует росту капитализации рынка. Ограничение отрезало от рынка глобальных игроков как активных инвесторов в российские медиа. Да, у кого-то есть интересы оставаться миноритарными партнерами и по разным причинам делать бизнес в России. Но отсутствие полноценной конкуренции говорит о том, что это — квазирынок.
Тем не менее этот квазирынок существует, причем достаточно бурно. Например, в нашем сегменте региональных медиа происходит много интересного. На этом рынке работают и федеральные, и локальные медиа. Соперничество, которое есть, бодрит. Мы одновременно конкурируем с федеральными и локальными медиа. Мы работаем на локальных рынках, но при этом обладаем федеральным know-how, федеральным опытом, у нас федеральный менеджмент. Поэтому нам кажется, что мы способны выдавать продукт высокого качества, «федерального разлива».
При этом нельзя сказать, что региональные медиа по уровню сильно уступают федеральным. Нет, сегодня много региональных медиа с очень высоким качеством журналистики и менеджмента.
Сегодня рынок видоизменяют и делают очень динамичным новые медиа. Традиционным медиа нужно отвечать на происходящее в блогосфере, в социальных сетях, что-то этому противопоставлять.
Таким образом, при глобальных негативных трендах (ограниченность по количеству участников и виду капитала, излишнее регулирование) остается естественная природа рынка. Это подталкивает к развитию.
— К чему привело ограничение иностранного капитала в медиа для потребителей? К снижению качества?
— Да, прежде всего к этому, как следствию ограничения конкуренции. Произошел отток инвестиционного капитала, что повлекло с собой потерю лучших практик, глобального опыта, know-how. Все это не обогащает рынок.
— Российские медиа характерны огромными объемами государственного финансирования. Вспомним РИА Новости, Russia Today, ВГТРК. Насколько это искажает рынок?
— Это бич нашего рынка. Это делает его менее доступным для пользователя. Государственный бюджет вмешивается в то, какой контент делается, и включает тумблер пропаганды. В такой ситуации пользователь не понимает, где правда.
Когда у медиа появляются «халявные» деньги из бюджета, это ломает экономику рынка. Производится много контента, который сделан не по рыночным правилам. И профессия журналиста видоизменяется: журналист теряет вкус к профессии, которая требует глубокого поиска ответов на вопросы в интересах аудитории. От этого очень сильно проигрывают пользователи.
«Не нужно демонизировать государство»
— В качестве комплимента вам скажу, что Hearst Shkulev Media, как мне кажется, дает хорошую возможность своим журналистам в регионах делать свою работу на довольно высоком уровне, быть независимыми от местных властей. Но хочу спросить о попытках политического влияния на вас и ваш холдинг. Сегодня в России сложно представить медиа, которые бы не подвергались такому влиянию.
— Нельзя отрицать, что мы находимся в ситуации, когда постоянно нужно общаться, вести диалог, искать решения. И хотя я говорил про зарегулированность и пропаганду, сегодня те люди, которые отвечают со стороны власти за медиапространство, — это грамотные люди. Они хорошо понимают происходящее. Мы работаем в концепции, которую я называю производством «медиа доверия». И это позволяет нам находить решения, освещая самые чувствительные темы.
— Можно пример?
— Вы знаете о последнем случае в Екатеринбурге, когда были демонстрации, связанные с пенсионной реформой. Мы освещали это так, как считали нужным. В результате был задержан наш журналист. Я не знаю, как рассуждала полиция и почему она не отреагировала на то, что наши журналисты показывали удостоверения сотрудников СМИ.
При этом у нас есть своя позиция. Я понимаю, что стране нужна пенсионная реформа, необходимо найти решение, как ее реализовать. Я лично считаю, что дореформенный уровень пенсионного возраста был слишком низким. Но это моя личная позиция, и я понимаю большинство россиян, которые относятся к этому критично. Мы считаем, что тему протестов нужно освещать. И если власть в лице полиции нам препятствует, то мы будем до конца сопротивляться и делать работу, несмотря на препятствия. Вне зависимости от того, вызывает это у кого-то симпатии или нет.
— Мне кажется, с полицией как раз все понятно: это, скорее, такая дурость на местах, против которой протестовать относительно безопасно. Гораздо серьезнее, если раздается звонок со Старой площади: «Слушайте, хватит освещать митинги против пенсионной реформы, вы раскачиваете лодку». Есть такая опция — позвонить вам и сказать?
— Возможно, есть. Но вне зависимости от того, что нам будут говорить, мы будем продолжать делать ту работу, которую считаем важной. Мы считаем, что делаем это в интересах пользователя.
Другое дело, что у менеджмента, в том числе у меня, есть обязанность в каждом случае находить решение. Наш журналист должен быть защищен, он должен иметь возможность идти на митинг и освещать, что там происходит, говорить то, что есть на самом деле.
Почему я вспомнил про полицейских? Ведь кто-то же им дал команду: ведите себя жестко! Кто-то же скомандовал им такое, раз они не стали даже реагировать на журналистские удостоверения?
— Еще один способ повлиять на медиа — это государственное участие. Как раз накануне появилась новость о том, что Сбербанк может купить 30% «Яндекса». Если вдруг к вам придет государственный инвестор и скажет «хотим долю», вы готовы обсуждать такое предложение?
— Особенность нашей модели в том, что мы — бизнесмены, мы делаем бизнес. Бизнес устроен так, что если ты думаешь о вхождении в какой-то бизнес, то ты обязательно должен думать о потенциальном выходе из него. Поэтому я ничего не исключаю в нашей жизни, возможны самые разные конструкции.
Другое дело, что сегодня нам не нужно демонизировать государство. У государства есть свои интересы и могут быть разные способы достучаться до разных групп населения. Мы делаем «медиа доверия», у нас неконъюнктурный подход, мы работаем не по заказу, а соответственно природе самих событий. Думаю, для государства сотрудничество с медиа по прямому назначению приносит больший результат. Обратите внимание на «Эхо Москвы», которое входит в «Газпром Медиа» — холдинг, контролируемый прогосударственными структурами. Тем не менее «Эхо Москвы» освещает события так, как считает нужным.
— Вы сказали, что отрасль медиа в России слишком сильно зарегулирована, но одновременно во власти за нее отвечают компетентные люди. Звучит противоречиво. Есть ли у вас диалог с законодателями и теми, кто применяет закон в сфере медиа? Вы достаточно крупный игрок — наверняка предпринимаете лоббистские попытки.
— Действительно, существует некоторое противоречие. С одной стороны, существует зарегулированность, с другой, я вижу тренд отхода от излишней ортодоксальности в государственном менеджменте.
Конечно, мы стараемся защищать наши интересы. Я считаю, что именно проактивная позиция бизнеса и меняет ситуацию. Если бизнес будет воспринимать все пассивно, подходящая для него территория будет сжиматься. Бизнес должен раздвигать границы, идти по грани, договариваться, лоббировать — и использовать для этого традиционные и нетрадиционные инструменты. Мы стараемся вести диалог — как корпоративный, так и индустриальный. Меньше чем через месяц, 13 ноября, будет «Национальный рекламный форум», большая площадка, где идут дискуссии и о рекламном рынке, и о производстве контента. В таких дискуссиях всегда сталкиваются интересы государства и бизнеса, они взаимно давят друг на друга. Я готовлюсь быть участником основной панели на этом форуме.
— Пока впечатление, что в этом столкновении интересов государство неизменно побеждает.
— Да, конечно, у государства сейчас лучше получается отвоевывать территорию. Возвращаясь к закону об ограничении иностранного капитала — это как раз четкий пример того, как государству удалось достичь желаемого вопреки интересам бизнеса.
— Что должно произойти, чтобы тренд изменился?
— Прежде всего разгосударствление экономики. Пока у нас такой мощный госсектор, государство будет иметь очень много инструментов давления. Рыночность страдает, конкурентоспособность экономики страдает. Для рыночной и конкурентоспособной экономики наличие независимых медиа является важнейшим фактором. Да и для самой власти, кстати. Если власть хочет меняться, если она хочет сделать жизнь народа лучше — им нужны независимые медиа. Эти медиа должны их бодрить, критиковать, ставить на место зарвавшихся чиновников. Без этого нельзя. Власть должна находиться в условиях прозрачности, а прозрачной жизнь могут сделать только медиа.
Дмитрий Колезев
Источник: Znak.com